рассматривают страну, оставившую о себе пленительное впечатление, и беседуют
с учеными. Уезжают они полные восхищения.
     Пьер Кюри - Жоржу Гуи, 24 июля 1905 года:

     Мы  с  женой  только  что  вернулись из  очень приятного путешествия  в
Швецию. Нас избавили от всех  забот, и благодаря этому  мы отдохнули. К тому
же  в июне  в  Стокгольме  не  оставалось  почти никого  и,  таким  образом,
официальная часть сильно упростилась.
     Швеция - страна озер и фьордов, окруженных небольшим количеством земли;
сосны, морены, красные деревянные домики - пейзаж  однообразный, но красивый
и отдохновенный. Во время нашего путешествия уже не было  ночей -  почти все
время светило осеннее солнце.
     Дети и мой отец здоровы, я и жена чувствуем себя гораздо лучше.

     * * *

     На бульваре Келлермана, во флигеле, охраняемом от непрошеных гостей как
крепость,  Пьер  и  Мари  живут  все  той  же  простой  и замкнутой  жизнью.
Хозяйственные  заботы сведены  к  самым существенным.  Приходящей  работнице
поручена  вся черная работа. Одна и та же прислуга готовит кушанья  и подает
на стол. Она посматривает  на странных хозяев и напрасно  ждет какого-нибудь
лестного замечания о жареной говядине или картофельном пюре.
     Как-то  раз  она, не в силах  больше сдерживать  себя, сама  решительно
спрашивает  Пьера,  вызывая  его на похвалы бифштексу, только что съеденному
Пьером с большим аппетитом. Но получает ошеломляющий ответ.
     -  Разве  это был бифштекс?  - удивляется  ученый.  Потом успокоительно
добавляет: - Вполне возможно!
     Даже в дни, насыщенные работой, Мари уделяет время заботам  о детях. По
своей профессии она вынуждена оставлять детей на попечение прислуги, но пока
она сама не удостоверится,  что Ирен и Ева хорошо выспались, покушали, умыты
и  причесаны,  что  у них  не  начинается  насморк  или  какая-нибудь другая
болезнь,  Мари  не успокоится. Впрочем, если бы  она обращала на  них меньше
внимания,  Ирен  сумела бы напомнить  о  себе! Этот  ребенок -  деспот.  Она
ревниво завладевает  матерью  и  с  неудовольствием  переносит  ее  заботы о
маленькой.  Зимой Мари делает  длинные концы по Парижу, чтобы найти  любимые
Ирен яблоки - ранет или бананы, и не смеет приезжать без них домой.
     Вечера  супруги большей  частью проводят дома. Надев  халаты  и  ночные
туфли, они просматривают появившиеся научные записи. Тем не менее их видят и
на  художественных  выставках,  а семь-восемь  раз  в  году  они  бывают  на
концертах и в театре.
     В начале ХХ столетия в Париже можно было увидеть чудесных драматических
актеров.   Пьер  и  Мари  ждут  проходящих  как  видение  выступлений  Дузе.
Красноречие Моне-Сюлли,  мастерство Сары Бернар трогают супругов меньше, чем
естественная  манера  игры Жюли  Барте, Жанны  Гранье  или  внутренняя  сила
Люсьена Гетри.
     Они   следят  за  спектаклем   "авангарда",  пользующегося  неизменными
симпатиями людей университетского круга. В "Творческом театре" Сюзанна Депре
играет в драмах  Ибсена; Люнье  Пое ставит "Власть тьмы". С таких спектаклей
Пьер и Мари  приходят  довольные и...  омраченные на несколько дней.  Доктор
Кюри встречает их с коварною улыбкой.
     Старый  вольтерьянец  не  признает болезненных  переживаний и, устремив
синие глаза на вытянутые лица супружеской четы, постоянно говорит:
     - Прежде всего не забывайте, что вы туда ходили ради удовольствия!
     В  ту эпоху склонность обоих Кюри к мистическому в соединении с научной
любознательностью  заводит   их   на  странный  путь:  они  присутствуют  на
спиритических сеансах, которые устраивал знаменитый медиум Эузапия Паладино.
Они пытаются  проникнуть  ясным  взором в опасную область познания.  Пьер  с
особой  страстью  интересуется этими  опытами  и, сидя в  темноте,  измеряет
"самодвижения" реальных или воображаемых объектов.
     Эти  опыты озадачивают его беспристрастный ум. В  них нет ни строгости,
ни закономерности лабораторных  опытов.  Иногда медиум получал  ошеломляющие
результаты,  и  оба  ученых  были  готовы  ему  поверить.  Но  внезапно  они
обнаруживают грубый обман, и  тогда снова появляется скептическое отношение.
Через несколько лет у Мари совсем исчезнет интерес к подобным явлениям.
     Супруги Кюри избегают приемов  и не бывают в свете. Но не всегда  можно
отделаться от официальных обедов или же банкетов в честь иностранных ученых.
Поэтому бывают случаи, когда Пьер снимает свою грубошерстную одежду, в какой
ходит каждый день, и надевает фрак, а Мари - вечернее платье.
     Это  вечернее  платье  живет  у нее  годами,  только  время  от времени
переделывается какой-нибудь портнихой - оно  из черного гренадина  с рюшевой
отделкой на фаевой подкладке.
     Какая-нибудь  франтиха  посмотрела   бы   на  нее   с   жалостью:  Мари
невежественна в модах. Но скромность, сдержанность,  присущие ее  характеру,
спасают Мари  от  зоркого наблюдателя и  создают как бы  особый  стиль  в ее
внешности.  Когда она  снимает  свою  лабораторную одежду,  действительно не
эстетичную,  и надевает  "туалет",  зачесывает свои пепельные волосы и робко
окружает  шею  филигранным  золотым  колье,  Мари  изысканна.  Тонкий  стан,
вдохновенное лицо сразу обнаруживают свою прелесть. В присутствии Мари, с ее
высоким  лбом,  выразительным  взглядом,  другие  женщины  не  теряют  своей
красоты, но многие из них кажутся вульгарными и неумными.