Урожденная пани Склодовская вспоминает свое детство под ярмом  царизма,
свою юношескую борьбу. Не зря она когда-то прибегала к скрытности и хитрости
с царскими чиновниками, не зря вместе  с товарищами тайком посещала "Вольный
университет",  собиравшийся  в бедных комнатках  Варшавы,  и  учила  грамоте
крестьянских детей в Щуках... Патриотическая мечта, во имя которой она много
лет тому назад  чуть  было не пожертвовала своим  призванием  и даже любовью
Пьера Кюри, на ее глазах становится действительностью.
     Мари - Юзефу Склодовскому, 31 января 1920 года:

     Итак, мы,  "рожденные в рабстве, в цепях с колыбели", увидели то, о чем
мечтали: возрождение нашей страны. Мы не надеялись дожить до этой минуты, мы
думали, что ее увидят разве  только  наши дети,  - и  эта  минута наступила.
Правда,  страна  наша дорого заплатила за это  счастье,  и  ей  придется еще
расплачиваться за него. Но можно ли сравнивать сегодняшние тучки с горечью и
унынием, которые мы испытали бы после  войны,  останься Польша по-прежнему в
цепях и раздробленной на кусочки? Я, так же как и ты, верю в будущее.

     Эта  надежда, эта мечта утешает Мари Кюри в ее личных невзгодах.  Война
помешала ее научной работе. Война подорвала ее здоровье. Война разорила  ее.
Деньги,  которые она  вручила  государству, растаяли, как снег на солнце, и,
задумываясь над своим материальным положением, она грустит. Ей за пятьдесят,
и она почти бедный  человек. У нее только профессорское жалованье - двадцать
тысяч  в  год. Хватит  ли у нее сил еще несколько лет,  до получения пенсии,
совмещать  преподавательскую  работу  с   директорством  в  лаборатории?  Не
оставляя  своей новой военной профессии  (еще  два года предстояло  учащимся
слушать курс радиологии в Институте радия), Мари вновь отдается страсти всей
своей жизни - физике. Мари уговаривают написать  книгу "Радиология и война".
В ней она превозносит благо научных открытий, их общечеловеческую  ценность.
Трагический опыт войны дал ей новые основания для преклонения перед наукой.

     История  военной  радиологии  дает   разительный   пример  неожиданного
размаха,  который  может  получить  в  определенных   условиях  практическое
приложение чисто научных открытий.
     В  довоенное время Х-лучи имели весьма ограниченное применение. Великая
катастрофа,   разразившаяся  над   человечеством,  вызвала  такое   страшное
количество человеческих жертв, что появилось горячее желание спасти все, что
только можно,  и употребить для  этого  все средства,  способные  сберечь  и
защитить человеческие жизни.
     И тотчас, как мы видим, рождается стремление взять от Х-лучей предельно
все,  чем  они могут быть полезны.  Казавшееся трудным  оказывается легким и
сразу  получает  нужное решение. Оборудование,  штат  - все множится, как по
волшебству;  люди  несведущие  обучаются,  а равнодушные отдаются  делу. Так
научное открытие в конце концов завладевает  своим настоящим полем действия.
Такой же путь развития прошла и радиотерапия, то есть применение в  медицине
радиоактивных веществ.
     Какой же вывод  мы можем сделать из этой неожиданной удачи, выпавшей на
долю  новым видам  излучений, открытым в конце ХIХ  столетия?  По-моему, она
должна  вселить в нас  еще  большее  доверие  к бескорыстным исследованиям и
усилить наше восхищение и преклонение перед наукой.

     В этом  сухом  научном  произведении  невозможно уловить  все  значение
личной  инициативы Мари Кюри. Сколько  в нем  дьявольски  безличных  формул,
сколько упорства в желании стушеваться,  остаться  в тени! Мари не враждебна
своему "я":  оно просто не существует.  Кажется, что вся  ее  работа сделана
какими-то  неведомыми  существами,  которых   она  называет   то  "лечебными
учреждениями", то просто  "они" или же в крайнем случае "мы". Само  открытие
радия относится к "новым видам излучений, открытым в конце ХIХ столетия".  А
если мадам Кюри вынуждена говорить о себе, она пытается слиться с безымянной
толпой:

     Изъявив  желание, как и  многие  другие,  послужить  делу  национальной
обороны в пережитые нами годы, я сразу обратилась к области радиологии...

     И все же одна мелочь доказывает нам,  что  Мари  отлично сознает, какую
помощь  оказала она Франции.  Когда-то она отказалась - и впоследствии снова
откажется - от  ордена Почетного легиона. Но близким  ее известно, что, если
бы в  1918  году ее  представили к награде "За военные заслуги", это был  бы
единственный орден, который она бы приняла.
     Ее избавили  от  необходимости  поступиться  своими  правилами.  Многие
"дамы"  получили  знаки  отличия,  орденские розетки...  моя  мать - ничего.
Несколько недель спустя роль, сыгранная ею в великой трагедии, изгладилась у
всех из памяти. И, несмотря на ее  исключительные заслуги,  никто не подумал
приколоть солдатский крестик к платью мадам Кюри.


        ¶МИР. КАНИКУЛЫ В ЛАРКУЕСТЕ§

     Мир  снова  обрел покой. Мари  все  с меньшим доверием следит издали за
теми, кто налаживает мир.
     Мари  -  участница  мировой  войны  -  не стала  ни  милитаристкой,  ни