предпочла бы родиться позже, в  грядущих веках.  Я думаю, что в каждую эпоху
можно  жить интересно и  приносить пользу. Для этого нужно  не  растрачивать
бесплодно свои силы, а иметь право сказать: "Я сделал все, что мог", как Жан
Кристоф из романа Ромена Роллана. Это то, что  могут требовать от нас другие
люди, а также то единственное, что способно дать немного счастья.
     Весной  прошлого года мои дочери  вывели шелковичных червей. Я еще была
очень больна  и  в течение нескольких  недель  своего  вынужденного безделья
наблюдала  за образованием шелковичных коконов.  Оно  крайне  заинтересовало
меня. Эти гусеницы, деятельные,  добросовестные, работающие так охотно,  так
настойчиво,  произвели  на  меня  большое   впечатление.  Глядя  на  них,  я
почувствовала  себя принадлежащей к их породе, хотя,  может быть,  и  не так
хорошо организованной  для  работы,  как  они.  Я  тоже все  время  упорно и
терпеливо стремилась к одной цели. Я  действовала без малейшей уверенности в
том, что  в этом истина, зная, что жизнь  - дар мимолетный и  непрочный, что
после нее  ничего не остается и что другие понимают  ее иначе. Я действовала
несомненно оттого, что нечто меня обязывало к  этому, совершенно так же, как
гусеница обязана делать кокон. Бедняжка должна начать свой кокон, даже в том
случае, когда ей невозможно его закончить, и все-таки работает  с неизменным
упорством.   А   если  ей  не  удастся   закончить  работу,  она  умрет,  не
превратившись в бабочку, - без вознаграждения.
     Пусть каждый  из  нас, дорогая Ганна,  прядет  свой кокон, не спрашивая
зачем и почему...


        ¶ЦЕНА УСПЕХА§

     Очень  бледная,   сильно  похудевшая,  с  чуть   осунувшимся   лицом  и
белокурыми,  тронутыми  сединой  волосами,  женщина-физик  входит  утром   в
лабораторию  на  улице  Кювье, снимает  с  крюка  фартук из  грубого холста,
надевает поверх черного платья и принимается за работу.
     В  эту  печальную  пору  своей  жизни  Мари, неведомо для  самой  себя,
достигла  совершенства во внешнем облике.  Говорят,  что люди приобретают  с
возрастом достойное их выражение лица. Как это верно в отношении мадам Кюри!
В  ранней  юности  она  была  только  мила,  студенткой  и  молодой женой  -
прелестна, а в  зрелой,  убитой горем женщине-ученом проступает изумительная
красота.  Ее   славянское  лицо,  озаренное  живым  умом,  не   нуждалось  в
дополнительных украшениях:  свежести и  жизнерадостности. После  сорока  лет
выражение печального  мужества и все более и более  обозначающаяся хрупкость
становятся благородными  особенностями ее красоты.  Эта идеальная  внешность
останется в глазах Ирен и Евы такой же еще много лет, до того дня, когда они
с ужасом заметят, что их мать превратилась в старуху.
     Профессор, исследователь, директор лаборатории,  Мари  Кюри  работает с
огромным  напряжением.   Она  продолжает  давать  уроки  в  Севрской  высшей
нормальной школе. В Сорбонне, куда зачислена штатным профессором, она читает
первый  и  в то  время  единственный в  мире курс  радиоактивности.  Великие
усилия! Если среднее образование во  Франции  казалось ей  несовершенным, то
высшее образование  вызывало  у  нее искреннее восхищение.  Ей  хотелось  бы
сравниться с  теми  корифеями науки, которые некогда ослепили  своим блеском
студентку Маню Склодовскую.
     Вскоре  Мари задумывает  издать курс  своих  лекций.  В  1910 году  она
выпускает свой основной труд  - "Руководство по радиоактивности".  Девятьсот
одиннадцати страниц едва хватило, чтобы свести воедино знания, приобретенные
в этой  области,  начиная с  того, еще недавнего  дня,  когда  супруги  Кюри
заявили об открытии радия.
     Мари  не  приложила  своего  портрета  в  начале  этой   книги.  Против
титульного  листа она поместила фотографию своего мужа. Двумя  годами раньше
эта  фотография украшала  том  в  шестьсот  страниц  - "Труды  Пьера  Кюри",
приведенные в порядок и отредактированные Мари.
     Вместо предисловия  к  этой книге вдова  составила очерк научного  пути
Пьера.  Она  жалуется на  несправедливость судьбы,  на несвоевременность его
смерти:

     Последние  годы   Пьера   Кюри   были   очень  плодотворны.  Умственные
способности его достигли своего полного развития, так же как и его искусство
ставить опыты.
     Перед  ним  открывалась  новая эпоха жизни:  ей  предстояло  при  более
действенных  возможностях   работы  стать  естественным   продолжением   его
удивительной  ученой  карьеры.  Судьба  решила по-другому,  и  мы  вынуждены
склониться перед ее неумолимым приговором.

     * * *

     Число учеников  мадам Кюри все время возрастает. Американский филантроп
Эндрю Карнеги  начиная с 1907 года предоставляет Мари ежегодные дотации, что
дает   возможность  приютить   на   улице   Кювье  начинающих   ученых.  Они
присоединяются  к ассистентам,  получающим  жалованье  от университета, и  к
сотрудникам-добровольцам.  Среди последних  выделяется  своими способностями
высокий  юноша Морис Кюри - сын Жака Кюри. В  этой лаборатории  он  начинает
свою научную карьеру. Мари гордится успехами племянника и всю жизнь питает к
нему чувство материнской нежности.