собрание сотрудников лаборатории постановило: в обязательном порядке удалять 
Курчатова из лаборатории наотдых. Видимо, в день, когда Игорь Васильевич 
написал 
в Харьков, что пришел домой рано и решил погулять, постановление было выполнено 

твердо.

Получив пучок, сотрудники циклотронной лаборатории смогли начать 
целеустремленные физические исследования. Основные опыты проводились с дуантами 

длиной 34 сантиметра и шириной 2 сантиметра. Щель между ними, в которой и 
происходило ускорение частиц, составляла 2 сантиметра. В эту щель и вводили 
мишень.

- Эврика! - раздался однажды возглас при пуске циклотрона.

- Что за эврика? - спросил вошедший в лабораторию Игорь Васильевич.

Оказалось, что Алхазов и Рукавишников осуществили пуск без источника ионов. 
Циклотрон работал как обычно, только давление газа было повышенное.

С помощью Игоря Васильевича, хорошо знавшего физику разрядов в газах, удалось 
установить, что между дуантами возникает тлеющий разряд, создающий ионизацию 
без 
специального источника.

Полгода работы было посвящено выяснению особенностей счастливо обнаруженного 
режима. Прежде всего ученые установили, что пучок дейтонов, падающий на мишень, 

обладает энергией 1,8 миллиона электрон-вольт и силой тока 1,5 микроампер. 
Дальше решено было определить вторичный поток нейтронов, которые дейтоны 
способны "выбить" из лития, если взять его в качестве мишени. Оказалось, что из 

лития вылетает столько нейтронов, сколько могли бы дать 40 граммов радия с 
бериллием. Вспомним, что еще в 1932 году в распоряжении наших ученых для 
изготовления "ампул" был лишь один грамм радия.

Игорь Васильевич сделал важный вывод: "Когда установка ориентирована на 
получение мощного нейтронного излучения, работа на тлеющем разряде, таким 
образом, оказывается выгодной и технически целесообразной".

Но и такое заключение не охладило его пыл. Игорь Васильевич предложил 
"подзаряжать" дуанты - подводить к ним постоянное напряжение в 10-20 тысяч 
вольт. Он предположил, что это сделает разряд более устойчивым и, значит, 
увеличит выход нейтронов. Предположения подтвердились. "При работе с мишенью из 

лития, помещенной внутри камеры, - писал потом И. В. Курчатов, - выход 
нейтронов, по нашим оценкам, эквивалентен не меньше чем 35 килограммам радия и 
бериллия". Цифра для того времени внушительная, если учесть, что американские 
ученые, работая с такой же камерой и применяя наиболее тогда совершенный 
источник ионов, получали нейтронное излучение, эквивалентное всего 1 килограмму 

радия и бериллия. Игорь Васильевич заключил, что в применении к данной реакции 
тлеющий разряд дает лучшие результаты. И делал окончательный вывод: "Можно 
утверждать, что в ряде специальных случаев следует предпочесть более простой 
режим работы камеры на тлеющем разряде обычному режиму с посторонним источником 

ионов".

Даже беглое знакомство с деятельностью И. В. Курчатова в радиевом институте 
подтверждает высказанную академиком И. К. Кикоиным мысль о том, что "в течение 
очень короткого времени работы этой лаборатории, выполнявшиеся фактически под 
руководством И. В. Курчатова, вышли на уровень работ мировых лабораторий, 
имевших давнишний опыт".

Начало 1939 года характеризуется новым увлечением Игоря Васильевича, правда, не 

научным. Он давно уже мечтал о собственном автомобиле, начал копить деньги и 
поступил в школу водителей.

Марина Дмитриевна понимала, как трудно будет ему выкроить время для новых 
занятий, но охлаждать его не хотела. И вот, находясь в Харькове, она получила 
от 
Игоря Васильевича известие, изрядно развеселившее и ее и семью брата, у 
которого 
она тогда гостила:

"Сегодня первый раз ездил на автомобиле, - сообщил начинающий автомобилист-
любитель, - пока получается неважно. Ездил во дворе, смял бочку из-под бензина.