не удавалось довести до рабочего состояния. Игорь Васильевич взял его под свое 
попечение в конце 1936 года. Один из ученых вспоминает, что когда "...Курчатов 
включился в работу над циклотроном радиевого института, темп жизни этой 
лаборатории сразу изменился - он стал более напряженным".

Игорь Васильевич приходил домой в непривычном для Марины Дмитриевны виде - 
испачканный в масле, с натруженными руками: он ведь теперь имел дело с машиной, 

да еще с какой капризной!

И хотя пучок был получен уже в 1937 году, работа Игоря Васильевича над 
циклотроном радиевого института продолжалась и в 1938-м и позже. Когда в начале 

1939 года Марина Дмитриевна на время уехала в Харьков, Игорь Васильевич, 
сообщая 
ей о своих делах, о работе над совершенствованием циклотрона и опытах на нем, 
писал 3 марта 1939 года:



"Я жив, здоров, порядочно работаю, главным образом в радиевом институте... С 
циклотроном понемногу дела налаживаются, что меня очень радует".


Через пять дней он отправил еще одну весточку: "Пока здоров в основном и много 
сейчас работаю в радиевом, попросту говоря в 10 начинаю, в 11 кончаю. Дела идут 

с циклотроном, прямо можно сказать, на большой палец. За время с 1 по 8 марта 
нам удалось удлинить время работы с 5 минут до

5 часов. Хотел в день XVIII партсъезда включить циклотрон на краткосрочную 
работу, но сегодня случилась авария. В результате все дело остановилось по 
крайней мере на шестидневку.

Впечатление от нашей работы начала марта в радиевом было настолько большим, что 

сегодня четыре мастера из механической остались работать на ночь и без перерыва 

на завтрашний день, чтобы выполнить все заказы, связанные с аварией".

И тут же неожиданная приписка:



"Сегодня пришел домой рано, решил погулять. У нас идет снег, но сегодня уже я 
видел вербы в педвузе. Так что скоро весна и твое возвращение домой!"


И другая: "Я что-то немного устал, постарел. Прежние темпы выдерживать уже 
трудно".

Что скрывалось за фразой об усталости, помог установить Д. Г. Алхазов, ныне 
заведующий циклотронной лабораторией ЛФТИ, а тогда верный помощник Игоря 
Васильевича по радиевому институту.

Однажды Игорь Васильевич вдруг почувствовал слабость, присел у столика для 
записи отсчетов. Товарищи заметили необыкновенную бледность его лица, бессильно 

опустившиеся руки.

- Друзья, - тревожно оповестил Алхазов, - да с ним обморок!

Все взволнованно забегали, кто-то отправился в аптеку. Но через минуту Игорь 
Васильевич пришел в себя.

- Вот к чему приводит недооценка защиты, - поднимаясь со стула и потирая 
ладонью 
лоб, проговорил он, И тут же распорядился носить в комнату дрова, пояснив с 
улыбкой: - Поленница послужит нам защитой. Я знаю, вы ждете, когда вам на 
блюдечке приподнесут баки с водой. А чем хуже сырые дрова?

Так с тех пор и управляли циклотроном из-за поленницы. Впрочем, не только наши 
ученые, но и американские в то время применяли "поленную" защиту. Тогда же 
решено было ввести в лаборатории радиевого института контроль за излучением 
работающего циклотрона с помощью ионизационных камер.

Но обморок Игоря Васильевича был вызван не только неаккуратным обращением с 
излучениями, но и переутомлением. Он же сам сообщал жене: "работаю с 10 до 11". 

А иногда сутками не отходил от циклотрона. Дело дошло до того, что общее