был богато оснащен приборами и оборудованием, имел мастерские и литографию, где 

систематически печатались бюллетени, свою радиостанцию. Кроме метеорологических 

измерений, в гимецентре регулярно выполнялись гидрологические и аэрологические 
наблюдения. Штат был небольшой, объем же работы основательный.

Новичков определили для начала в бюро погоды, но они должны были также помогать 

делать измерения и знакомиться с аппаратурой. Наблюдения производились три раза 

в день - в 7, 13 и 21 час. Кроме того, каждые пять дней - гидрологические 
выходы 
в море. Управление порта обычно выделяло для этого небольшую моторную лодку. 
Экипаж состоял из наблюдателя, Игоря, Мстислава, моториста и рулевого. Район 
наблюдений был довольно обширным: от Феодосийского залива почти до Судака, и 
измерения приходилось делать в нескольких точках.

Выходили в море утром. Придя на место, точно определяли свои координаты, 
промеряли глубину и отдавали якорь. Теперь надо было измерить скорость и 
направление ветра, определить количество и форму облаков, температуру и 
влажность воздуха, состояние моря, цвет воды, скорость течения и температуру на 

различных глубинах. Кроме того, надо было взять пробы воды для определения 
солености и удельного веса. Бывало, и в нежаркую погоду после первого же сеанса 

основательно взмокали. Мстислав устало откидывался на сиденье, Игорь по 
привычке 
загребал в пригоршни морскую воду и устраивал себе своеобразный душ.

А времени на отдых было мало. Лодка уже подплывала к следующей точке, и все 
начиналось скачала - скрипели лебедки, опускающие приборы, сообщались 
результаты 
измерений...

Ежедневно Игорю и Мстиславу приходилось менять чуть ли не два десятка лент на 
различных самописцах, подвергать их обработке, составлять таблицы. В восемь 
утра 
поступали метеосводки. Их надо было расшифровать и нанести данные на 
синоптические карты. Сводки поступали также в час дня и в девять вечера. На 
работу друзья выходили в начале седьмого и приходили домой около четырех. А в 
семь вечера опять все собирались в бюро погоды, где и сидели обычно до поздней 
ночи.

Скоро новички стали полноценными работниками. Их освободили от выходов в море с 

наблюдателями, оставив за ними .расшифровку метеосводок. Им стали давать 
задания 
исследовательского характера.

Игорю поручили сконструировать прибор для определения мутности воды, и он, как 
всегда энергично, взялся за выполнение задачи, бегал из мастерской в будку 
мареографов, где было отведено место для сборки аппаратуры.

По воспоминаниям М. Луценко, принцип работы прибора, сконструированного тогда И.
 
Курчатовым, состоял в том, что пучок света от мощной лампы проходил через слой 
мутной воды и падал на фотоэлемент, соединенный с гальванометром. Гальванометр 
был отградуирован по эталонам мутной воды, так что по его показаниям можно было 

прямо получать количество взвеси. Воду в сосуде во время опыта перемешивали (во 

избежание оседания взвеси). Все определение занимало несколько секунд.

Закончив эксперименты по определению мутности воды, Курчатов приступил к 
решению 
двух серьезных научных задач: "Опыт применения гармонического анализа к 
исследованию приливов и отливов Черного моря" и "Сейши в Черном и Азовском 
морях". Эти два исследования были проведены, по-видимому, по инициативе 
профессора Владимира Юльевича Визе, полярника, одного из участников экспедиции 
Седова. Во всяком случае, как вспоминает М. Луценко, Владимир Юльевич очень 
интересовался полученными результатами и не раз впоследствии расспрашивал о 
дальнейшей судьбе Курчатова. Обе эти работы, выполненные, кстати, очень 
тщательно и быстро, были опубликованы в бюллетенях гиме-центра.

В первой работе Курчатов сделал попытку математически осмыслить фактический 
материал, накопленный мареографическими измерениями колебаний уровня моря. Эти 
измерения уже помогли установить наличие в Черном море приливов и отливов.

Теперь же Курчатов решил пойти дальше - выявить основные составляющие приливов.