содействие и радовался большой чести от сражения с численно превосходящим 
неприятелем. "Решительное превосходство в числе, - сказал он, - может породить 
только вялость; но кто из нас не почувствует, что все мужество его пробуждается,
 когда вспомнит, что, по-видимому, спасение Англии зависит от наших усилий". 

Не нежданным обстоятельством, не следствием оплошности было это видимое 
неравенство двух флотов. 104 линейных корабля, беспрестанно подверженные тяжким 
крейсерствам, поглощали все средства английских портов и редко представляли 
действующую силу. Реально Англия располагала боеспособной силой из 72 кораблей, 
и то из них едва ли 60 находилось в морях Европы. Наполеон в тех же водах успел 
собрать 65 кораблей: 21 в Бресте, 5 в Текселе, 34 в Кадиксе и 5 в крейсерстве, 
под начальством капитана Лаллемана. Адмиралтейство в этой крайности нашло 
необходимым вербовать матросов даже на берегах Португалии{74}; однако обещало 
Нельсону при первой возможности прислать подкрепления. Между тем оно предписало 
ему непременно удержать под своим начальством все корабли, какие только 
найдутся способными держаться в море, и отсылать в Англию только те, которые 
опасно будет оставлять долее в отдалении от портов. Поэтому адмирал Кальдер 
должен был оставить свой 100-пушечный корабль Нельсону и пересесть для 
отправления в Англию на одно из негодных судов: но Кальдер не мог вынести мысли,
 что должен оставить свой флагман в присутствии эскадры, которую еще так 
недавно водил в сражение. Великодушный до неосторожности, Нельсон, несмотря на 
формальные приказания Адмиралтейства, внял этой неуместной щепетильности, и сэр 
Роберт Кальдер за несколько дней до выхода неприятельского флота отправился в 
Портсмут на корабле "Принц Валлийский". Нельсон с радостью видел его удаление. 
Почти накануне битвы он без сожаления пожертвовал этим превосходным кораблем, 
потому что Кальдер со своим грустным расположением духа, со своим унынием, 
стеснял его прямодушный, открытый характер и, казалось, набрасывал какой-то 
печальный оттенок на приподнятое настроение эскадры. 

"Наконец Кальдер отправился, - писал Нельсон Коллингвуду, - и право, я этому 
очень рад. Воспользуйтесь хорошей погодой и приезжайте сегодня утром на 
"Виктори", мне хочется побеседовать с вами и рассказать вам все, что знаю. Во 
всяком случае, мы всегда можем сообщаться посредством телеграфа. Употребляйте 
это средство когда и сколько хотите, без церемонии. Нас не двое - мы единство, 
и надеюсь, всегда будем таковым. Я вам послал, друг мой, предполагаемый мною 
план нападения; но это только для того, чтобы сообщить вам мои намерения. Что 
же касается выполнения, то я вполне полагаюсь на ваше собственное усмотрение. 
Между нами, любезный Коллингвуд, не может вкрасться никакого мелочного 
соперничества. У нас в виду одна цель: уничтожить неприятельский флот и добыть 
нашему отечеству славный мир. Никто на свете не может более меня иметь к вам 
доверия; никто на свете не засвидетельствует и не заставит оценить ваши заслуги 
с бoльшей готовностью, чем старый друг ваш - Нельсон и Бронте". Такое братское 
единодушие должно было удвоить силы британского флота, и к тому же прибытие 
Нельсона уже успело произвести свой обычный эффект. Капитаны, поспешившие на 
"Виктори", казалось, забывали чин своего адмирала, наперебой стараясь выказать 
ему свою радость. Он силой этого доверия сближал умы, заставлял умолкать все 
пустые распри, которые могут произвести несогласие в эскадре; и, прежде чем 
подставлять кольчугу под удары неприятельского клинка, он, так сказать, сжимал 
ее звенья. Зато во всех уголках кораблей: в капитанских каютах, в 
кают-компаниях, у мичманов в кубрике, везде повторялись слова, которые капитан 
Дёфф написал жене своей: "Этот Нельсон такой любезный, такой превосходный 
человек и такой приятный начальник, что мы все желали бы предупреждать его 
желания и приказания". 

Никогда еще подобная преданность не была более нужна, потому что Нельсон дал 
себе слово нанести решительный удар. "Моя жизнь будет поставлена на карту", - 
говорил он. Иногда в самом разгаре своих смелых планов он вдруг начинал 
сожалеть о недостаточности своих сил: "Я пришел сюда не для того, чтобы 
находить трудности, а для того, чтобы преодолевать их. При первой возможности 
Адмиралтейство пришлет мне побольше кораблей. Однако мистер Питт должен знать, 
что Англии нужна не просто блистательная победа 23 кораблей над 36; ей нужно, 
чтобы соединенный флот был уничтожен, а уничтожать могут только большие силы". 
Последовательные подкрепления усилили наконец английскую эскадру до 33 кораблей,
 но Нельсон тогда был принужден послать 6 кораблей в Тетуан и Гибралтар - 
освежить свои силы. Контр-адмирал Люис, которому он поручил начальство над этим 
отрядом, сказал ему: "Вы отсылаете нас, Милорд, а между тем, в наше отсутствие 
неприятель может выйти, и мы упустим случай с ним сразиться". Но Нельсону 
необходимо было решиться освежать таким образом эскадру поотрядно, несмотря на 
то, что провизия привозилась в море; не то пришлось бы в один прекрасный день 
снять блокаду и вести весь флот в Гибралтар. Сделать это значило позволить 
Вилльнёву выйти из Кадикса, а Нельсон знал, что Англия, еще не совсем 
успокоенная после недавних опасений, не простила бы ему подобной ошибки. 

XIV. Инструкции Нельсона и Вилльнёва эскадрам 

Так как все английские силы сосредоточены были у французских и испанских портов,
 то 5 кораблей Лаллемана, вышедшие из Рошфора, могли действовать свободно. 
Отряд этот, составленный из отборных судов, пользовался обстоятельствами, и 
счастье ему покровительствовало. Он успел уже овладеть кораблем "Калькутта" и 
конвоем китобоев, и едва было не взял у Опорто корабля "Агамемнон", прежде чем