весьма храброму лично, который в унынии, им овладевшем, готов был решиться на 
все, чтобы смыть пятно со своей чести. С недовольными союзниками, с кораблями, 
многие из которых еще не видали моря, с офицерами, доверие которых он утратил, 
с канонирами, которые большей частью ни разу еще не палили из пушек с 
качающейся палубы, Вилльнёв, измученный, решился сыграть одну из тех партий, 
которые могут при проигрыше поколебать самые твердые государства. 

XIII. Блокада Кадикса Нельсоном и Коллингвудом 

Между тем, как французский адмирал боролся с недоброжелательством испанских 
властей и с трудом добывал из опустошенных магазинов порта кое-какие жалкие, 
необходимые ему запасы, Колингвуд вновь расположился крейсерством перед 
Кадиксом и с каждым днем получал новые подкрепления. 22 августа контр-адмирал 
сэр Ричард Биккертон привел ему 4 корабля, а 30 к нему присоединился сэр Роберт 
Кальдер с эскадрой, отделенной от флота Корнваллиса. Таким образом, еще раньше 
чем Вилльнёв мог подумать о выходе в море, под началом Коллингвуда собралось 
уже 26 линейных кораблей. Но не Коллингвуду предназначена была честь такого 
важного командования: его счастливый соперник пришел на Спитгед, где 
встревоженный народ принял его как избавителя. Невзирая, однако, на это 
торжество, Нельсон отказался остановиться в Портсмуте, и немедленно отправился 
в Лондон. Утром 20 августа он представился Адмиралтейству. Министров нашел он в 
сокрушении от внезапного возвращения Вилльнёва и от соединения его с 
Феррольской эскадрой, которому Кальдер не смог воспрепятствовать. Из Тулона 
вышло 11 неприятельских кораблей; в Вест-Индию их собралось уже 20, и вдруг 
узнают, что в Ферроле их уже 29. Несмотря на английские крейсеры, грозный обвал 
все нарастал и, казалось, катился уже к Каналу. Что бы случилось, если бы 
Кальдер с 18 кораблями еще раз встретился Вилльнёву? "Кальдер, - отвечал 
Нельсон, - может быть был бы разбит, но я ручаюсь вам, что после этой победы 
соединенный флот целый год не будет страшен". 

Ободренное уверенностью Нельсона, Адмиралтейство не могло отказать ему в 
нескольких минутах отдыха. Пользуясь этим, адмирал полетел в Мертон. Сэр Вильям 
умер в начале 1803 года, и с того времени леди Гамильтон постоянно жила с 
маленькой Горацией в этом прелестном поместье, которым обязана была щедрости 
своего любовника. В свежей тени его сада Нельсон начинал уже забывать тревоги 
последней кампании, как вдруг командир фрегата "Эвриал" капитан Блаквуд привез 
ему известие, что соединенный флот вошел в Кадикс. На другой же день Нельсон 
был в Лондоне и предложил свои услуги Адмиралтейству. Лорд Бэргам принял его с 
распростертыми объятиями. "Выбирайте, - сказал он, - офицеров, которые должны 
служить под вашим начальством". "Решите это сами, милорд, - отвечал адмирал, - 
один и тот же дух оживляет весь флот, и вы не можете сделать дурного выбора". 
Английское правительство долго оставалось неблагодарным к лорду Нельсону, но 
наконец научилось обращаться к нему с тем почетом, какого достойны были его 
блестящие заслуги. Лорд Бэргам дал ему неограниченную власть, которая 
простиралась от Кадикса на все Средиземное море. Он желал, чтобы Нельсон сам 
продиктовал его секретарю названия судов, которые пожелает прибавить к своей 
эскадре. 7 сентября Нельсон распростился с Адмиралтейством и еще раз побывал в 
Мертоне, откуда не мог вырваться без некоторого грустного предчувствия. "Я могу 
много потерять и мало выиграть, - говорил он, - я мог бы уклониться от этого 
нового риска, но я хотел поступить как честный человек и как верный слуга 
отечества". 14 сентября, еще взволнованный печальным расставанием, он прибыл в 
Портсмут; но с прибытием на "Виктори" в нем воскресла вся прежняя энергия. 29 
числа он был уже перед Кадиксом, соединясь предварительно у Плимута с кораблями 
"Аякс" и "Тондерер". Под начальство его поступили два вице-адмирала: Кальдер и 
Коллингвуд, и два контр-адмирала: Томас Люис и граф Нортекс; но из двух вице - 
адмиралов, Кальдер должен был отправиться в Англию, чтобы дать отчет о своих 
действиях, и Коллингвуду одному предстояло остаться под начальством Нельсона. 

От чего зависят иногда самые великие воинские поприща! Коллингвуд, старший 
восемью годами, прежде Нельсона поступил на службу и, однако, после него 
получил патенты на чины лейтенанта и капитана. Не много было нужно, чтобы 
решить судьбу этих людей. Опереженный в чине капитана, Коллингвуд мог уже быть 
рядом с Нельсоном не иначе, как под его началом. Простой и скромный, он долго 
оставался в тени, которую отбрасывала на всех блестящая репутация победителя 
при Абукире. Когда он вышел из этой тени, время больших битв уже миновало. 
Участвовав в сражениях 1 июня и Сан-Винцентском, разделив с Нельсоном его 
последнее торжество, Коллингвуд, едва шестидесяти лет от роду, но изнуренный 
пятьюдесятью годами службы, из коих сорок четыре проведено в море, угас в 1810 
г., не унеся с собой в могилу ни одной победы, ни одного лавра, которые он мог 
бы назвать своими. Более спокойный, более покорный судьбе, чем Нельсон, 
одаренный несравненно более возвышенным нравственным чувством, он не обладал в 
равной степени с героем Нила той лихорадочной пылкостью, которая создает случаи,
 превозмогает обстоятельства и которая, в случае нужды, "схватила бы за волосы 
утопающую честь". Однако, тем не менее, Коллингвуд и Нельсон суть два имени, 
которые история не может разделить; это два типа, дополняющие один другой. Один 
есть самое возвышенное выражение флота, превосходящего все прочие; 
другой исключительный гений, подчиняющий этот флот своему влиянию и увлекающий 
его на неизвестные до той поры пути. Чуждый всякого чувства зависти, занятый 
единственно мыслью об опасности, угрожавшей его отечеству, Коллингвуд без 
сожаления принял вторую роль. Он обещал Нельсону свое уже не однажды испытанное