Между тем адмирал Паркер, со своими восемью кораблями вступил под паруса; но, 
имея противные ветер и течение, принужден стать на якорь так далеко от северных 
батарей, что не мог оказать помощи сражающемуся отряду. Однако он отправляет к 
Нельсону еще три корабля, чтобы заменить суда, стоящие на мели, и с 
беспокойством ожидает окончания сражения, в котором сам принять участия был не 
в состоянии. 

В этот день датчане проявили поразительное мужество. Сражение продолжается три 
часа, а огонь их не умолкает ни на минуту. Видя такую неожиданную стойкость, 
адмирал Паркер негодует на свое бездействие: "Этот огонь слишком губителен, 
Нельсон не сможет долго его выдержать... Если он должен отступить, то я сам 
подам ему сигнал к отступлению, хотя от этого может пострадать моя репутация. 
Низко было бы с моей стороны допустить его нести одному ответственность за 
такое дело". Увлекаемый этим благородным, но неосмотрительным движением сердца, 
он дает Нельсону сигнал прекратить бой. Всем известно, как было принято это 
приказание. "Фолей, - сказал Нельсон командиру корабля "Элефант", - вы знаете, 
что у меня только один глаз, и следовательно, я имею полное право быть иногда 
слепым". Далее, поднося зрительную трубу к глазу, который потерял при Кальви, 
он прибавил: "Клянусь, я не вижу сигнала адмирала Паркера. Оставьте висеть мой 
сигнал: усилить огонь, и прибейте его, если нужно, к брам-стеньге. Вот, как я 
отвечаю на подобные приказания". Этой благородной смелости английская эскадра 
обязан своим спасением. Если бы, следуя приказу адмирала Паркера Нельсон 
отступил, то большая часть его кораблей, уже потерявшая вполовину рангоута, не 
могла бы выбраться из прохода; форт Трекронер, почти вовсе не тронутый, 
закрывал им выход и удерживал дивизию адмирала Паркера. 

Три фрегата и два корвета под командой капитана Риу смело заняли в линии место 
кораблей "Беллона" и "Россель", под выстрелами грозной батареи. Пользуясь малым 
углублением своих судов, этот отряд мог без труда выполнить сигнал адмирала 
Паркера. Притом повреждения, ими полученные, и без того уже делали отступление 
необходимым. Обрубив канаты, преследуемый последним, губительным залпом, 
фрегаты пошли к кораблям, ожидавшим их вне прохода. Капитан Риу, превосходный 
офицер, отступал с отчаянием в душе. "Что подумает о нас Нельсон!" - говорил он 
печально. Раненый в голову щепой, он сидел на пушке, ободряя матросов, 
брасопивших грота-рей, и в это самое время получил смертельный удар, его 
разорвало ядром пополам в ту минуту, когда фрегат "Амазон", рыскнув, подставил 
корму неприятельским батареям Только в половине второго часа победа начала 
склоняться на сторону англичан. Неприятельские ядра перебили канаты датского 
корабля "Сьелланд", и большого корвета "Рендсборг", вооруженного 20 орудиями 
24-фунтового калибра. Дрейфуя, эти два судна стали на мель: корвет на песчаной 
банке, а корабль близ форта Трекронер. От этого в линии появился опасный 
интервал. Корабль "Провестейн", старый, трехдечный, с которого датчане срезали 
один дек, вооруженный 56 орудиями, с 515 членами экипажа, уступил первый. Он 
был крайним в арьегарде датской линии, и поддерживался, хотя и издалека, 
батареями острова Амагера. Он сражался с кораблями "Изис" и "Полифем". Фрегат, 
ставший на якорь впереди его, действовал по нему продольными выстрелами и 
вскоре сбил большую часть его орудий. Но и в этом положении он еще не хотел 
сдаться. Капитан Лассен, командовавший им, продолжал сражаться еще около часу 
из трех оставшихся орудий и потом, чтобы не спустить флага, бросился в воду; 
датские шлюпки подобрали его и сотню матросов, избегших этой бойни. В центре - 
"Даннеброг" с самого начала действия выдерживал огонь трех английских кораблей. 
На нем начался пожар, и коммодор Фишер принужден был перенести свой 
брейд-вымпел на "Гольстейн", который на северном конце линии был атакован 
кораблями "Монарх" и "Дифайянс". Около двух часов, пожар на "Даннеброге" стал 
быстро распространяться, несмотря на все усилия его потушить. Находясь в это 
время под картечными залпами кораблей "Элефант" и "Глаттон", флагман понял, что 
ему нет спасения. Обрубив канаты, корабль медленно начал сдавать к берегу, 
между тем как пламя било из всех его портов. Те матросы, которые были еще в 
состоянии двигаться, бросились в воду, чтобы избежать пожара; но из 336 человек,
 составлявших экипаж "Даннеброга", 270 были убиты или ранены, и только малая 
часть этих героев спаслась от пламени. Английский авангард направил огонь на 
плавучие батареи, стоявшие близ коммодорского корабля. Но победители не могли 
взять ни одного сдавшегося судна. Едва шлюпки подходили, чтобы взять их на 
буксиры, как беглый ружейный огонь заставлял их снова отступать. Даже 
"Провестейн" и "Вагриен", оставленные своими командами, отстаивались батареями 
острова Амагера, которые не позволили неприятелю овладеть этими судами. Не 
левом крыле датчане сражались с бoльшим успехом. Здесь находился сам кронпринц, 
который, стоя на одной из береговых батарей, с уверенностью старого воина 
отдавал приказания. Его окружала толпа пылких и преданных людей, которые 
просили как милости поступить в число матросов, ежеминутно посылавшихся на 
подкрепление команд, ослабляемых неприятелем. Не раз англичане заставляли 
умолкать артиллерию какого-нибудь корабля, и вдруг он начинал отвечать им с 
новой силой. Командир корабля "Индфодстратен", капитан Тура, пал одним из 
первых под ядрами "Дифайянс", на котором находился адмирал Грэвз. За 
исключением одного лейтенанта, все офицеры были убиты или тяжело ранены. Узнав 
об отчаянном положении корабля, кронпринц сказал окружавшим его офицерам: "Тура 
убит, господа; кто из вас хочет занять его место?" "С Божьей помощью, я надеюсь,
 что у меня на это хватит сил", отвечал Шрёдерзе, храбрый офицер, который 
только недавно принужден был по болезни оставить службу, - и не дождавшись