расположилась под той же кровлей, где леди Нельсон и почтенный отец адмирала 
ждали возвращения супруга и сына. Не прошло трех месяцев после этого 
нетерпеливо ожидаемого возвращения, и Нельсон, увлекаемый своей безрассудной 
страстью, отталкивает от себя жену, которую прежде так нежно любил. "Беру Небо 
в свидетели, - писал он ей, - что нет ни в вас, ни в вашем поведении ничего 
такого, что я мог бы судить или принять предлогом к раздору". Таково было его 
прощание, благородное, но и жестокое по своей откровенности. В это время 
Нельсон и Коллингвуд встретились в Плимуте. Произведенный в чин вице-адмирала 
синего флага, Нельсон 1 января 1801 г. поднял свой флаг на корабле "Сан-Джозеф".
 Контр-адмирал Коллингвуд имел свой на корабле "Барфлёр". С того дня, как эти 
два друга разделили с капитаном Трубриджем славу Сан-Винцентского дня, они 
перестали идти рука об руку на пути к славе и счастью. Обстоятельства были 
благоприятнее для честолюбивого рвения Нельсона, чем для молчаливой, 
бескорыстной преданности Коллингвуда. Первый, пэр Англии, имел европейское имя,
 - место второго еще не было отмечено в истории; однако из этих двух людей тот, 
чья участь была завиднее, был наиболее достоин сожаления. Он стяжал величие и 
известность, но утратил душевное спокойствие. 

Конец первой части. 

Часть II. 

1801-1805 

I. Морские силы северных держав 

В то время как Нельсон возвратился в Лондон, северные державы, соединенные 
общим негодованием, поручили грозному покровительству России слишком долго 
непризнаваемое достоинство второстепенных флотов и интересы нейтральных 
государств, глубоко оскорбленных притязаниями Британского кабинета. 
Предсказание Нельсона сбылось: "Англия, имевшая к началу войны всю Европу своей 
союзницей, теперь была во вражде со всей Европой". Франция противопоставляла ей 
военные силы Пруссии и испанский флот, а Россия преградила англичанам все 
сношения с материком, заперев для них порты от берегов Невы и до устья Эльбы. 
Документы, собранные Британским Адмиралтейством, показывали союз нейтральных 
государств истинно в грозном виде. Из этих документов видно, что Россия имела в 
то время 82 линейных корабля, Дания - 23, а Швеция - 18; но чтобы иметь о силах 
этих флотов точное представление, нужно числа несколько уменьшить. В 1801 г. 
Россия имела только 61 корабль, готовый идти в море. Половина этого флота, 
находившаяся в Средиземном и Черном морях, составляла эскадру, совершенно 
отдельную от Балтийского флота. Последний, состоявший из 31 корабля, был 
рассеян и удерживаем льдами в Кронштадте, Архангельске и Ревеле; но и из этих 
судов не более как 20 кораблей были в состоянии вступить в боевую линию. 
Русский флот, сделавший в течение полустолетия такие огромные успехи, в то 
время был известен только своими сражениями с турками и шведами и с трудом мог 
бы бороться с англичанами. 

Между тем шведский король своим личным присутствием торопил в Карлскроне 
вооружение 11 кораблей, а 10 датских, изготовленных в Копенгагене, ожидали 
только прибытия матросов из норвежских портов, чтобы выйти в море. Конечно, 
этим эскадрам нужно было бы долго учиться, чтобы достичь до той точности в 
движениях, того совершенства в мелких подробностях, какими отличались 
английские эскадры; но этот недостаток они легко искупали лучшим составом 
корабельных команд. Коммерция нейтральных государств, за которую теперь 
вооружались северные державы, с 1793 г. развилась чрезвычайно, и должна была 
приготовить большое число моряков. Конечно, торговля Англии развивалась в той 
же прогрессии и в то время занимала до 19000 судов; но, принужденная охранять 
себя на стольких пунктах и быть готовой к борьбе с такими грозными противниками,
 Англия, чтобы собрать в своем морском народонаселении матросов в достаточном 
числе, как для торгового мореплавания, так и для укомплектования 472 военных 
судов, принуждена была прибегать к самым решительным мерам. Не довольствуясь 
тем, что набирала себе команды на улицах, вооруженной рукой, она сажала на свои 
суда бродяг всех наций и заключенных из тюрем{48}. Она надеялась, что 
непоколебимая дисциплина укротит эти непокорные характеры, и приучит их к морю. 
Следствием такой неосмотрительной доверчивости были возмущения, которые с 
трудом можно было подавлять. С 1794 по 1801 г. потери и частые побеги лишили 
английский флот более 40000 человек. 

Деятельная торговля Дании и Швеции остановилась на время, и эти два государства 
могли набирать экипажи для военных судов в своем упраздненном на время 
купеческом флоте, из матросов, привыкших к самому трудному плаванию в мире. 
Таким образом, экипажи их эскадр имели бы неоспоримый перевес над экипажами 
английских кораблей. Кроме того, эти эскадры, если бы англичане осмелились 
преследовать их в Балтике, имели бы над неприятелем огромное преимущество, 
плавая в опасном море, которое было им совершенно знакомо; а если бы им удалось 
еще соединиться с русской эскадрой, находившейся в Ревеле, то в целом они 
составили бы флот из 30 или 35 кораблей, перед которым легко могло бы исчезнуть 
то очарование, которое так долго составляло главную силу Британского флота. Но 
граф Сент-Винцент, который со вступлением министерства Аддингтона заменил в 
Адмиралтействе лорда Спенсера, привык хладнокровно смотреть на морские коалиции