весь обоз. Правое крыло неаполитанской армии отражено, "чтоб не сказать хуже", 
как выражается Нельсон; но Макк и Фердинанд IV входят в Рим. Шампионнэ, вовремя 
уведомленный, очистил город и сосредоточил свои силы на берегах Тибра, между 
Чивита-Кастеллана и Чивита-Дукале. Самоуверенность неаполитанского двора 
начинает пропадать, и Нельсон, поддерживавший его неосторожные выходки, сам 
готов теперь разделить его опасения. 

"В немногих словах, - пишет он 6 декабря 1798 г. графу Спенсеру, - я вам опишу 
состояние края: армия в Риме, Чивита-Веккия занята; но в замке Сент-Анджело 
французы имеют еще 500 человек. Главный корпус их в числе 130000 человек 
занимает весьма крепкую позицию в Кастеллане. Генерал Макк идет против них с 20 
тысячами. По моему мнению, результат предстоящего сражения сомнителен, а между 
тем от него одного зависит участь Неаполя. Если Макк будет разбит, то 
неаполитанское королевство пропало: оно само не в состоянии противиться 
французам, а австрийцы еще не двинули своей армии. Но нельзя было колебаться; 
необходимость требовала, чтобы приняли наступательный образ действий прежде, 
чем французы успеют собрать значительные силы". 

Опасения Нельсона вскоре подтвердились. Лучшая из всех армий Европы рассеялась 
при первых выстрелах. Разбитый на берегах Тибра, Макк уже не пытается 
остановить успехи неприятеля; он полагает себя окруженным изменниками и 
отступает с большей быстротой, чем шел вперед. Он проходит Веллетри, где Карл 
III в 1744 г. разбил имперцев, минует Гаэту, которая сдается без сопротивления 
Макдональду, переходит Гарильяно, не думая воспользоваться разливом его вод, 
чтобы прикрыть свою ретираду, и останавливается только в семи лье{43} от 
Неаполя, на реке Вольтурно, под самыми укреплениями Капуа. В бегстве своем он 
оставил позади 7000 войска. Эти 7000 состоят из тех же неаполитанцев, которые 
допустили себя до постыдного поражения при Фермо, при Кателлане, при Терни; но 
они имеют мужественного предводителя. Граф Роже де Дама с этим отрядом 
пролагает себе путь сквозь войска Шампионнэ и Келлермана к Тосканским владениям 
и в Орибтелло садится на суда. Между тем двор в ужасе; 11 декабря Фердинанд IV 
прибыл в Казерту, и в продолжении трех дней ни английский посланник, ни Нельсон 
не могут проникнуть к королеве. "Но, - как пишет Нельсон графу Спенсеру, - 
письма ее к леди Гамильтон выражают все страдания ее души". 

"Неаполитанские офицеры, - пишет он, - потеряли не много чести: всем известно, 
что им в этом отношении мало оставалось терять; но теперь они потеряли все, что 
у них было. Макк тщетно упрашивал короля позволить убивать беглецов. Говорят, 
он сам сорвал с некоторых эполеты, чтобы передать их достойным того сержантам. 
Такая низкая, изменническая трусость решительно убивает королеву. Она не знает 
теперь, кому ввериться". 

Действительно, двор не был уверен в своей безопасности в Неаполе, и располагал 
удалиться в Сицилию. 15 декабря Нельсон становится на якорь вне выстрелов 
крепостей. Он зовет к Неаполю капитана Трубриджа, отряженного с двумя кораблями 
к Тосканскому берегу. "Король возвратился, - пишет он ему, и все идет к худшему.
 Ради Бога, торопитесь, но только подходите к заливу с осторожностью. Вероятно, 
вы меня найдете в Мессине; но во всяком случае, проходя Липарские острова, 
разведайте, не в Палермо ли мы". К Нельсону присоединяются фрегат "Алкмена" и 
три португальских корабля, под начальством маркиза де Низа, и двор в величайшей 
тайне готовится к бегству. Каждую ночь через подземный проход, ведущий от 
дворца к морю, под присмотром леди Гамильтон проносят драгоценности короны. 
Древние редкости, лучшие творения художников из музея, мебель из королевских 
дворцов, звонкая монета и слитки, оставшиеся в кредитных учреждениях и на 
монетном дворе, - все это перевозится английскими шлюпками на корабль "Вангард".
 Нельсон оценивал эти богатства в 60000000 франков. 

Когда все сокровища были перевезены, оставалось сделать самое трудное: нужно 
было выхватить королевскую фамилию из среды народа уже напуганного, и готового 
употребить даже насилие, чтобы ее удержать. В самом деле, едва только разошелся 
слух, что королевская фамилия хочет оставить Неаполь, как уже массы народа, с 
знаменами и оружием всех родов, стекаются на дворцовую площадь. Первой жертвой 
этого волнения делается курьер Кабинета, схваченный на молу в то самое время, 
как он хотел ехать на "Вангард": он падает под кинжалами, и труп его тащат за 
ноги под самые окна короля. Тогда Фердинанд IV показывается на балконе, 
уговаривает народ разойтись и дает ему обещание не выезжать из Неаполя. Но в 
тот же вечер Нельсон тайно пристает к гавани, гребные суда эскадры приближаются 
к набережной и готовятся помогать ему вооруженной рукой. На случай надобности 
гребцам раздали одно холодное оружие, чтобы они могли драться без шума. Другие 
шлюпки, вооруженные карронадами, собираются на "Вангард", а фрегат "Алкмена" 
готов по первому сигналу обрубить канат и вступить под паруса. В половине 
девятого королевская фамилия, в сопровождении Нельсона, выходит тайком из 
дворца на мол; в половине десятого она уже под британским флагом. На другой 
день на домах города наклеена королевская прокламация, объявляющая народу, что 
король назначает генеральным викарием королевства князя Франческо Пиньятелли, а 
сам отправляется в Сицилию для того, чтобы набрать там сильные подкрепления и 
потом освободить Неаполь. 

Противный ветер два дня удерживал "Вангард" на якоре. Наконец, 23 декабря в 
семь часов вечера он снялся, в сопровождении неаполитанского корабля "Самнит" и