аристократии рода Рюриковичей, седой и крепкий старец, Петр Алексеевич 
Кропоткин был в это время в Москве. (И бывшие народовольцы, и анархисты, 
идеалисты и авантюристы всех мастей – все ринулись в 17-ом в Россию...) (Через 
два года, в подмосковном Дмитрове, мало не дожив до 80, он тихо угаснет под 
исход глухой к разуму и пощаде гражданской войны – подобно многим возвращенцам, 
интеллигентам, бывшим революционерам из мыслящих...)

– Спасибо, что среди ваших дел – нашли время навестить старика. – Рукопожатие 
Кропоткина было крепким, рука ширококостной.

Махно сиял почтением и восторгом (уважал и себя за эту встречу!). Учитель, 
вождь, – принимает его у себя в доме, протягивает руку, сажает за стол, 
накрытый к чаю!

– Это великое счастье для старика – дожить до вашей республики, видеть воочию 
то, ради чего жили мои великие учителя, и вот так запросто пить с вами чай – с 
человеком того самого будущего, о котором мы мечтали!

Махно краснел и не знал, куда девать руки.

– Это очень удачно, что в самом начале вашего революционного пути вам 
встретились именно анархисты. Я готов допустить, что вас избрала судьба, чтобы 
вашими руками проводить завершающий этап социальной эволюции – создание 
свободного производящего общества.

По канве разговора, разумеется, Махно должен был вставлять реплики и не только 
отвечать на вопросы, но и задавать их сам.

– Если мы сейчас начнем всерьез воевать, Петр Алексеевич, значит, нам 
понадобится командование. Воинская дисциплина. А подчинение человеком человека 
– не отвечает идее анархии, нарушает ее дух. Как же правильно поступить, чтоб 
не впасть в диктатуру закона, как остальные?

– Нестор Иванович, дорогой мой! Главное – ничего нельзя доводить до абсурда. 
Если в семье дети не будут вовсе слушать родителей – это не анархия, а 
разложение экзальтированных болтунов. Если командира боевого отряда ставит 
общее собрание, если устав действий принимает общее собрание, и народ сам, весь,
 добровольно, решает исполнять единые приказы до времени победы – это 
добровольное содружество сознательных борцов за свободу. При этом – каждый 
имеет право уйти. Если не предатель, то собрание должно его отпустить. Только 
убеждение! Вот что такое анархия. Да вы и сами знаете, простите.

– Петр Алексеевич. Вот я сейчас пошел на союз с большевиками. А они анархистов 
стали уничтожать. То есть, они наши враги. И я должен уничтожать их. Про выгоду 
союза все мне понятно. Но совесть как-то... точит. Вот с сомнениями этими я к 
вам пришел. Мечтаю помощь от вас получить насчет правильного понимания текущего 
момента.

– Нестор Иванович. Вы чай-то пейте, стынет. Конечно, по такому случаю не чай бы 
нам пить. Не обессудьте, время сейчас сами видите, не купить ничего в Москве. 
Даст бог еще свидимся. Самое главное сейчас для вас что? Самое главное – беречь,
 пуще зеницы ока беречь вашу свободную анархическую республику. Это не шутка. 
Об этом и Сен-Симон, и Фурье, и Чернышевский... и – сбылось! Вы понимаете – 
сбылось! А когда свободный человек – испробовал свободной работы – на своей 
земле – среди своих свободных соседей и товарищей – вы его уже ничем не 
переманите, не переагитируете, не перекуете. Каждый день существования вашей 
республики – это ваш выигрыш, и движение к окончательной победе анархии в 
мировом масштабе. Соседние-то уезды и волости – тоже, поди, хотят жить свободно,
 как вы?

– Да в том-то и дело, селяне все за нас!

– А рабочие выгоду поймут. Без станка прожить можно – без хлеба нельзя. Говорил 
Бакунин Марксу, что нельзя обожествлять пролетариат! Тоже, понимаете, 
экономический идеализм!.. Базис – это производитель основного продукта питания. 
И по естественному принципу производственной общины строится общество – как 
ячейки... а не как клетка!

Угловатым агрессивным почерком он надписал Махно книгу «Поля, фабрики и 
мастерские» и проводил с крыльца:

– Берегите себя, дорогой мой! Такие люди, как вы, драгоценны для революции. 
Пишите, как ваши дела. И знайте, что раньше или позже всему миру суждено жить 
так, как сейчас уже живете вы!..




Война