Уже совсем весна, и на работе каторжники обедают компаниями вокруг костров, где 
трещит смолистый сосновый лапник.

– Прошу любить и жаловать – Нестор Иванович Махно, – патлатый представляет 
Нестора, вовсе исхудавшего и бледного, кружку. – Анархокоммунист из Новороссии, 
село Гуляй-Поле. – Четыре экса, два теракта, смертный приговор, помилование 
лично военного министра на бессрочную каторгу.

– Да знаем уж, – отзываются от котла. – А что раньше молчал? Держался, как 
босяк за кражу курицы.

– А он скромный.

Нестор скупо улыбается. Кличка прилипла. Еще много лет каторги он будет зваться 
«Скромный».

– А у вас почему двойная фамилия? – вежливо, но независимым тоном человека, не 
терпящего никакого покровительства, спрашивает он в свою очередь у патлатого. – 
И Аршинов, и Марин?

– Одна – для родителей и жандармов, другая – для товарищей по борьбе.

– Знал я одного товарища по борьбе, – со значением говорит Нестор.

– Это кого же? – приподнимает брови Аршинов-Марин.

– Вольдемара Антони. Не встречали часом такого?

– Гм . Забавно. Как раз встречал.

– Да? И где же он?

– Н у... Когда я его встречал – был в Париже.

– В Париже... И как он там – хорошо, наверное?

– Скорее, плохо.

– Это что же так?

– Я слышал, что вскоре после нашей встречи он, кажется, умер. Говорили, что 
попал под поезд. Он, видите ли, хотел присвоить себе деньги, которые его 
товарищи, рискуя жизнями, добывали для революции. А так поступать нехорошо, 
верно? – Аршинов-Марин мягко улыбается. В глазах Нестора вспыхивает восхищение.

Он хочет что-то сказать, но закашливается и прижимает руки к груди: сплевывает 
кровью.

– Ведь до туберкулеза доморозили мальчонку, сатрапы.

– Барсука бы убить, жир у него целебный, он многим помог.




11.



Стучат топоры, визжат пилы, падают стволы.

– Погодь-ка трошки, – говорит Нестор напарнику, оставляя ручку пилы.

Берет в руку сосновую ветку толщиной в большой палец, на пне косо обрубает 
топором и, оглянувшись на стражников у костра, идет мимо работающих.

– Отойдем-ка, дядя, разговор есть, – обращается он к тому немолодому каторжнику,
 что пытался поучать его вначале.

– Что за разговор? – Но в руках щуплого пацана ничего, кроме веточки, которой 
он отгоняет тучу комарья. – Ну? Пойдем. А здесь что не скажешь?

– Сейчас поймешь, – Нестор ведет его ближе к своему недопиленному дереву, 
оглядывается – и с силой, резким тычком, вгоняет острую ветку под ложечку 
здоровенному мужику. Каторжник берется за живот и валится молча. – Ну – зачем 
ты меня сдал, гад, а?

– Пилим быстро, – возвращается Нестор к пиле. – Погоди, дай подрублю, чтоб