Украины в дни эвакуации революционного города Ростова-на-Дону пристроился при 
артиллерийской красной базе под командой симпатизировавшего анархистам товарища 
Пашечникова и ожидал выезда из Ростова на Тихорецкую, откуда артиллерийская 
база должна была пройти по СевероКавказской линии железной дороги, через 
Царицын и Балашов на Воронежский боеучасток фронта.

Все мы были зачислены как команда эшелона, и многие товарищи несли дежурства по 
охране его. Будучи уже при эшелоне, я еще раза три выступал перед рабочими 
ростовских заводов и фабрик от имени крестьянской группы анархистов с целью 
оттенить ту позицию, какую занимала спекулянтская вечерняя «анархистская» 
газетка «Черное знамя», а также осветить роль революционных анархистов по 
отношению и фронта против контрреволюции, и всех тех явлений, которые разрушали 
его. Однако момент для таких выступлений был неблагоприятный. Революционный 
Ростов в спешном порядке готовился к эвакуации. Командующий Ростовским округом 
Подтелкин переселился уже из особняка в вагон при двух паровозах на полных 
парах. Его примеру последовали и другие революционные учреждения. Само собой 
разумеется, что тревога власть имущих вызывала тревогу и среди населения, 
поддерживавшего революцию. Приезжее население и разные учреждения в Ростове 
начали первые бежать из него подальше. За ними потянулись военные и гражданские 
власти Ростова и его округа, а вместе с ними и то местное население, которое 
активно поддерживало дело революции.

Картина отступления, одних по направлению Лиски – Воронеж, других на другую 
сторону реки Дона, в Батайск, где красное командование воздвигало фронт и 
думало держаться до последнего, – картина была поистине кошмарная. Тем более 
что при отступлении среди населения, и казачьего населения в особенности, 
которое в это время в массе стояло еще на раздорожье красной левизны и белой 
правизны, быстро рождались кадры воров, которые поддерживались 
профессиональными ворами, вообще разъезжавшими по стране, хватая то там то сям 
рыбку в мутной водице. Грабежи росли с необыкновенной быстротой и в чудовищном 
масштабе, росли под влиянием исключительно низменных страстей грабежа и мести: 
мести и тем, кто радовался победам контрреволюции, и тем, кто по-обывательски 
занимал нейтральную позицию!..

Наблюдая, поскольку это можно было, за чуждыми революции явлениями, я не один 
раз задавал себе вопрос: неужели с этими явлениями нельзя справиться?

И находил ответ: да, в такие минуты, как поспешное отступление авангарда 
революции, почти невозможно обращать свои взоры туда, где не можешь и на минуту 
задержаться и устыдить тех, кто пользуется неограниченным правом свободы, не 
неся никакой ответственности в борьбе за ее реальное воплощение в нашу 
практическую социально-общественную жизнь. А между тем, чтобы впитать в себя 
реальную свободу, эта жизнь нуждается в прямом и искреннем содействии со 
стороны людей, которые одни только и могут осуществить и защищать для себя и 
для своего общества, и через общество, такую свободу.

Вставали передо мной и другие вопросы при наблюдении за ростовскими явлениями в 
дни эвакуации революционного Ростова. Например: не создаются ли эти явления 
«официально» подпольными организациями контрреволюции? Ведь это так возможно и 
так выгодно в смысле компрометирования революции в глазах масс, так полезно для 
подкрепления контрреволюционных сил. Но... режущий глаза факт вагонов, 
переполненных всевозможными проходимцами, переезжавшими на сторону отступавшего 
населения, в тыл революционного фронта, не позволил мне сделать заключение по 
этому вопросу. И с болью на сердце, полном сил и боевой энергии 
революционера-анархиста, я простился с Ростовом, с которым духовно был так 
связан (через газету «Анархист»), которая у нас, в Гуляй-Поле, читалась всегда 
с особым интересом и крестьянами, и рабочими...




Глава VI

В пути с эшелоном красной артиллерийской базы



Вследствие загромождения железнодорожной линии отступающими мы ехали от Ростова 
до Тихорецкой около двух суток. Так как у нас не было запасов хлеба и других 
продуктов, то в Тихорецкой командир эшелона послал наших товарищей на базар 
купить эти продукты, рассчитывая на недавнее еще право каждого 
красногвардейского отряда иногда совсем не платить торговцам, а если платить, 
то одну треть стоимости.

Товарищи пошли, потянув и меня с собой. Накупили по списку всего с расчетом, 
чтобы хватило до города Царицына, в который мы рассчитывали прибыть через 
неделю.

Лавочники сами погрузили товар на извозчиков, но когда дошло до расчета и они 
увидали, что товар у них реквизируется, они резко запротестовали. Протест их