который снабдил Гуляйполе вооружением (см. том I моих записок). Мы без всяких 
обиняков откровенно поговорили об общих причинах столь быстрого отступления 
красногвардейских войск и, в частности, о гуляйпольских событиях 15–16 апреля.

Беленкевич был человеком особенно прямым и откровенным, и эта черта придавала 
ему вид подлинного солдата революции. Однако он – большевик, который не только 
мыслит, но и действует по программе своего центра из трех – пяти «владык». Это 
обстоятельство вызывало во мне протест, так как я успел уже пережить на пути 
солдата революции несколько таких моментов, когда необходимо действовать не по 
указке из центра, а так, как того требует конкретная обстановка, лишь бы, 
конечно, эти действия не шли вразрез с руководящей идеей революции.

Беленкевич сообщил мне, что он лично распорядился подать отдельный эшелон нашим 
коммунарам, чтобы они были свободны в своем отступлении. По его словам, они 
проезжали здесь. «Сейчас, очевидно, направились далее, в глубь страны, но 
трудно определить, – сказал товарищ Беленкевич, – по Северо-Кавказской ли линии 
железной дороги они направились или же через Лиски и Воронеж». Пускаться 
вдогонку за ними в направлении на Лиски – Воронеж Беленкевич мне не советовал, 
так как, по его словам, на этой линии очень часто казачьи контрреволюционные 
отряды останавливали поезда и всех мало-мальски подозрительных из пассажиров 
расстреливали...

Эта предупредительная любезность Беленкевича задержала меня на несколько дней в 
Ростове.




Глава V

Моя встреча с ростово-нахичеванскими и приезжими в Ростов анархистами



Не знаю, чем занимались наши ростово-нахичеванские товарищи в эти тревожные для 
Ростова дни. До того, весь 17-й год и минувшие месяцы 18-го, эти товарищи 
издавали серьезную еженедельную газету «Анархист». По газете видно было, что 
товарищи имели идейное влияние на трудящихся города и окрестностей и вели среди 
них воспитательную и организационную боевую работу, пытаясь одновременно ввести 
в строго организационные формы анархистское движение. Теперь же, в первые дни 
моего пребывания в Ростове, я не нашел этой газеты и не встретил никого из 
товарищей ростово-нахичеванской группы.

Зато в первый же день, как только я потерял всякую надежду разыскать членов 
сельскохозяйственных коммун Гуляйпольского района и остановился в Ростове с 
целью разыскать анархистов, я натолкнулся на вечернюю газету «Черное знамя», 
формата в 1/6 печатного листа, с информационными сведениями на обеих страничках 
исключительно о положении фронта революции против контрреволюции, с неполными, 
в большинстве случаев неточными и даже ложными сведениями.

Редакция этого пресловутого анархического органа перемещалась из одного отеля в 
другой, и это затрудняло не только меня лично, но и многих анархистов, 
прибывших в Ростов из Одессы и других городов Юга Украины, желавших разыскать 
ее, выяснить лиц, представлявших ее.

Помню, я проходил по базару-толкучке с намерением купить исподнее белье, чтобы 
после трех недель переодеться. Я встретил на этом базаре товарища Григория 
Борзенко – серьезного товарища, работавшего в свое время в Одессе и Харькове. 
Лично мы друг друга до этой встречи не знали. Но при первой же встрече (нас 
познакомила товарищ Рива, один из членов Мариупольской группы 
анархо-коммунистов) первым моим вопросом к нему было: «Не знаете ли вы, товарищ 
Борзенко, кто издает уличную вечернюю газетку „Черное знамя“?»

Ответ товарища Борзенко был курьезный: «Говорят, что эту газетку какие-то три 
анархиста издают. Но мне кажется, ее издают люди, желающие пристроиться возле 
сильных: стало быть, наши враги».

Встретиться с издателями этой спекулянтской вечерней «анархистской» газетки мне 
так и не удалось. Видимо, и многим другим нашим товарищам это не удалось, хотя 
многие между собой говорили об этой газетке и о ее издателях; говорили, что 
издают ее люди, которые имеют в кармане деньги и хотят иметь их еще больше. Для 
меня лично после прочтения двух-трех номеров этой газетки было несомненным, что 
она издается людьми предприимчивыми именно в области торговли и вещами, и своей 
совестью; людьми, которые через фронт только проехали, а крестьян и рабочих 
видели, вероятно, только тогда, когда, в силу революции и роли в ней трудящихся,
 последних никак нельзя было обойти, ибо они всюду были впереди – и в часы 
побед революции, и в часы смерти за нее.

Но предпринять против этих лжеанархистов сейчас ничего нельзя было. С одной 
стороны, потому, что наше движение, будучи разрознено на множество групп и