Ганноверский, утратил свой трон в 1866 году в пользу Пруссии. 8 ноября 1917 
года вся семья утратила право на английский титул. Тогда все иностранные принцы 
английской крови, государства которых воевали против Великобритании, лишились 
титула пэров.

Как затем совершенно верно заявила Мата Хари, ее друг, герцог Камберлендский, 
отказался от своих прав на наследование трона Ганновера. Из этого она сделала 
вывод, что он мог быть заинтересован в возвращении себе этих прав.

Родившийся в 1887 году герцог, с которым Мата Хари связывали «интимные 
отношения», был отцом нынешней королевы-матери Фридерики Греческой. Его братом, 
по признанию Мата Хари, тоже ее любовником, был Георг Вильгельм. Он родился в 
1880 году и умер в 1912 году. В 1907 году, следовательно, ему было двадцать 
семь лет. Мата Хари был тридцать один год. Герцогу Камберлендскому было 
девятнадцать лет. В то же время, помимо герцога и его брата, у Мата Хари был 
еще один любовник, а именно господин Киперт.




ГЛАВА 23


И вновь Мата Хари ожидала камера в «Сен-Лазаре». Она все еще была полна надежд. 
Несмотря на жаркие споры с Бушардоном, она все-таки чувствовала, что ни один из 
его выводов не имел реальной ценности. За исключением фон Калле и Крамера, все 
мужчины, которых она знала, были просто друзья или любовники — не больше. Никто 
не мог всерьез подумать, что ее беседы с этими мужчинами затрагивали опасные 
темы, что она при этом замышляла что-то с злое и тем более, что она шпионила 
для Германии.

К этому времени она даже приблизительно не могла себе представить, что ни один 
из мужчин, которых допрашивал Бушардон, не был в состоянии или хотя бы хотел 
защитить ее. Некоторые, правда, заявляли, что их беседы с нею никогда не 
касались военных тем, но никто не сказал, что не верит, что она могла быть 
шпионкой. Никто. Ни Адольф-Пьер Мессими, военный министр, ни Жюль Камбон, 
генеральный секретарь министерства иностранных дел, которых сам Бушардон считал 
ее любовниками.

Мата Хари просто не могла понять глубину своей фатальной ошибки, заключавшейся 
в том, что она на свой страх и риск начала создавать собственную систему 
шпионажа. Потому ее оптимизм был непоколебим. Другие шпионы тоже действовали 
как двойные агенты, но с ведома и с полного разрешения их начальства. Мата Хари 
— по меньшей мере, в своей голове, тоже двинулась этим курсом, но она не 
проинформировала об этом французов. И у нее не было ни малейших шансов 
объяснить все это капитану Ладу.

Когда допросы завершились, Бушардон составил свой отчет. При его написании он 
всегда имел в ввиду лишь один свой личный вывод — о виновности подозреваемой и 
трансформировал отрицательные ответы в положительные показания. Капитан Ладу, к 
примеру, настаивал, чтобы Мата Хари рассказала ему что-то о «Фройляйн Доктор». 
Ее отрицательный ответ наткнулся на глухие уши. Она ведь просто должна была 
быть знакома с фройляйн-шпионкой в Антверпене, потому что капитан Ладу так это 
себе представлял. А капитан Ладу был вне подозрений и непогрешим — пока сам 
однажды не оказался в тюрьме.

Капитан Бушардон умело смешивал реальное и вероятное. Он выделил некоторые 
знания и способности Мата Хари, которые хотя и не делали ее шпионкой, но 
казались очень подходящими для такой работы. «Она говорила на пяти языках», — 
писал он впоследствии. «У нее были любовники во всех столицах Европы. Ее знали 
все. Везде она находила тайных помощников. Мата Хари по праву может быть 
названа международной женщиной».

В эти долгие и жаркие летние дни, когда Мата Хари ожидала назначения даты 
судебного разбирательства, ей не оставалось ничего иного, кроме размышлений о 
своем прошлом и о будущем. Прошлое напоминало ей о себе в виде нескольких писем,
 поступивших к ней из Голландии. Пока продолжались допросы, у нее не было 
времени заниматься этим. Теперь — пусть временно — у нее появилось свободное 
время. Но письма доставили ей еще больше неприятностей.

В конце мая голландское консульство через директора тюрьмы переслало ей первое 
письмо, оно было от фирмы «К. Х. Кюне и сыновья» в Гааге. Письмо касалось 
неоплаченного ею счета за платья и меха.

Через две недели, 23 мая, адвокат Мата Хари в Гааге написал ей письмо по тому 
же вопросу, в котором он пытался защитить интересы своей клиентки. К письму был 
приложен счет фирмы «Кюне и сыновья». «Так как вам возможно известен адрес 
мадам Зелле», адвокат Хейманс просил консула передать Мата Хари этот счет. В 
том случае, если Мата Хари не сможет его оплатить, адвокат Хейманс выражал свою 
очевидную тревогу по поводу ее имущества. Он писал: «Так как фирма „Кюне“,