— Я не могу вам это сказать, не поговорив предварительно с моим начальником. До 
этого момента я посоветовал бы вам спокойно возвращаться в Гаагу. Через две 
недели после вашего приезда туда, вас посетят. Посетивший вас человек привезет 
вам дальнейшие инструкции.

— Как я его узнаю?

В этот момент капитан с улыбкой написал что-то на листке бумаги и сложил его 
пополам. Потом он передал листок мне и сказал: — Вот что скажет вам этот 
человек.

Я раскрыла лист и прочла: «А.Ф. 44».

Ладу спросил его, не узнает ли я она номер. Мата Хари ответила, что никогда 
раньше его не видела.

— А я думал, что это ваш номер.

Тут Мата Хари рассердилась не на шутку. — Капитан, я прошу вас раз и навсегда 
оставить все эти ваши намеки. Вы мне бесконечно надоели. Это касается и 
информации, которую вам поставляют ваши тупые агенты, и всех ваших грязных 
делишек. Если вы это не прекратите, то я уже сейчас вижу, что скоро придет 
момент, когда у меня не будет ни малейшего желания, что-то делать для вас.

— Если вы поможете нам поймать хоть одного настоящего шпиона, все равно — немца,
 испанца или голландца, то за него одного вы получите 25 тысяч франков.

— Это я не могу вам пообещать. Я не имею ничего против получения для вас важных 
сведений военного или дипломатического характера, но я ненавижу предавать людей.


После этого капитан Ладу еще раз порекомендовал своему новому агенту найти 
месье Монури в полицейской префектуре, который выдаст ей визу для поездки на 
родину. 9 ноября 1916 года Мата Хари села в Виго на пароход «Голландия». Ее 
паспорт предусматривал пересечение испанской границы по пути в Голландию.

Теперь она начала рассказывать Бушардону о трудностях, с которыми она 
столкнулась в порту Фалмут.

— Меня сняли с корабля и повезли в сопровождении двух «суфражисток» в Лондон. В 
Скотланд-Ярде в комнату, где я ожидала, вошел мужчина. Он назвал меня Кларой 
Бенедикс и приказал мне встать. Я запротестовала как только могла. Но он 
по-прежнему называл меня этим именем. Меня привели в маленькую комнату, где у 
меня забрали все деньги и украшения. Затем меня четыре дня подряд допрашивали 
трое мужчин в форме. Привели бельгийца, говорившего со мной по-голландски. У 
него хватило нахальства заявить другим, что я, мол, разговариваю с немецким 
акцентом.

На четвертый день трое мужчин сказали: — Теперь мы знаем, что вы не Клара 
Бенедикс. Вы можете идти, но вам нельзя отправляться дальше в Голландию. Это 
общее правило в Англии, распространяющееся на всех голландцев. Вам следует 
вернуться назад в Испанию.

1 декабря в Ливерпуле я села на борт парохода «Арагуйя», а 6 декабря сошла с 
него в Виго. Там, в отеле «Континенталь», я узнала, что Клара Бенедикс — 
известная немецкая шпионка, которая часто бывала в Испании.

Затем Мата Хари объяснила, что получила эту информацию от Мартиаля Казо, 
француза, занимавшего должность секретаря голландского консула в Виго. Она 
рассказала ему и про бельгийскую пару на борту «Голландии». Муж, месье Аллар, 
был якобы английским шпионом, а его жена работала на немцев.

На следующий день она встретила месье Казо в городе. Он все еще был в Виго. Он 
спросил ее, не хотела бы она «для русских» отправиться в Австрию.

— Я потребовала один миллион и сто тысяч франков, — рассказывала Мата Хари 
Бушардону. Но добавила, что эта сумма была «в большей или меньшей степени 
шуткой». Но Казо назвал сумму очень большой. Тут Мата Хари разъяснила ему, что 
если бы она смогла «спасти сто тысяч человек», то разве «каждая голова не 
стоила бы десять франков»? Месье Казо, позиция которого в этом деле так никогда 
и не была выяснена, возразил, что «русские, кроме того, договариваются с 
американцами, а те сделали бы это за меньшие деньги». Но ей все равно следовало 
ехать в Мадрид, где кто-то должен был показать ей вторую половинку визитной 
карточки Казо (первую половинку он вручил ей).




ГЛАВА 18