хчеловеческим» увидел пять монахов в 
Бенаресе. Если осуществить такое изменение текста, мы получим не только 
параллель, но и замечательный образчик библейской экзегезы.


13.
Блудный сын
(Лк., xv: 11—32). В четвертой главе «Лотоса» приведена притча о блудном сыне, 
которая интересна сама по себе, поскольку показывает отношение буддизма Махаяны 
к другим школам. «Колесницу учеников», как называют Хинаяну, махаянисты не 
осуждают, они рассматривают ее как более низкий уровень. В «Лотосе» сказано, 
что ученики, которые думают, будто достигли просветления, похожи на человека, 
оставившего своего отца и ушедшего в чужие края на много лет. Он вернулся нищим,
 но не узнал своего отца, который тем временем разбогател. Отец его, скрыв от 
сына, кто он, дал ему работу, а через двадцать лет заболел и передал богатство 
сыну. Но сын не захотел принять его, поскольку ему было довольно и платы за 
работу. Отец признал сына, находясь при смерти, и тогда сын получил все его 
богатство. Вот таковы Ученики (последователи Хинаяны), которые долгое время 
довольствуются нирваной в качестве платы, а в результате обретают всеведение — 
все богатство своего отца, Будды.

Поскольку эта притча содержится в тексте, самую раннюю форму которого нельзя 
датировать раньше II в. н.э., вопрос о заимствовании из него евангелистом не 
стоит. Однако, как считает ван ден Берг, существует возможность того, что обе 
притчи основываются на более раннем источнике.

14.
Человек, слепой от рождения.
«Равви! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?» (Ин., ix: 2). 
Согласно Зейделю, это одно из самых замечательных доказательств буддийского 
влияния, и он снова ссылается на «Лотос» (на пятую главу). Согласно этому 
тексту, слепорожденный не верил, что бывают красивые или безобразные очертания. 
Врач, который разбирался во всех болезнях, понял, что слепота этого человека 
обусловлена его прежними грехами. С его помощью слепой прозрел и увидел, как 
глуп был раньше.

Здесь мы имеем дело с общими индийскими доктринами кармы и перерождения. Но 
учение Евангелия антибуддийское, поскольку ответ на вопрос таков: «Не согрешил 
ни он, ни родители его». На статус буддийской здесь может претендовать, скорее 
всего, возможность такого верования среди тех, кто задал этот вопрос. Но вера в 
перерождение не была исключительно буддийской или индийской. Она была 
свойственна пифагорейцам, и греки хорошо о ней знали. Хотя можно сомневаться в 
том, откуда она пришла к евреям, индийский текст II в. н.э. здесь, во всяком 
случае, ни при чем.

15.
Преображение.
«Просияло лицо Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет» (Мф., 
xvii: 2). По легенде, преображение случалось в жизни Будды дважды. 
Непосредственно перед смертью его тело стало таким сияющим, что новые 
золотистые одежды, которые были на нем, будто утратили свой блеск. Именно тогда 
он заявил, что это случается дважды — при просветлении и при достижении 
конечной нирваны. Вот и все данные, поскольку «Жизнь Гаудамы» Биганде, которую 
цитирует ван ден Берг, представляет собой лишь бирманское воспроизведение этого 
же пассажа.

Даже этот простой случай вызвал осложнения при интерпретации. Сам по себе он — 
случайная общая особенность двух абсолютно несхожих жизней. Поэтому ван ден 
Берг пытается доказать, что первоначально в евангельском повествовании 
говорилось о двух случаях преображения. Одно из них произошло при Крещении, а 
другое — при Вознесении. Он думает, что святой Матфей опустил первый случай и 
переставил второй, а на самом деле Преображение должно было произойти после 
Воскресения. Эти утверждения можно оставить на долю библейской критики, как и 
его доводы в пользу Преображения после Крещения. Он указывает, что слова, 
раздавшиеся с неба после Крещения, почти те же, что и после Преображения, а два 
апокрифических Евангелия упоминают об огне при Крещении. Согласно «Евангелию 
евреев», «огонь появился над водой», а в «Евангелии эбионитов» сказано, что 
«немедленно великий свет воссиял вокруг». Едва ли здесь говорится о 
Преображении; скорее, это доказывает, какими незначительными при ближайшем 
рассмотрении становятся поводы к сопоставлению двух традиций.

16.
Чудо с хлебами и рыбами.
С ним сравнивают другой поздний буддийский рассказ (введение к 78-й джатаке) о 
ювелире и его жене, накормивших Будду и пятьсот его учеников несколькими 
испеченными ими лепешками.

Жена положила лепешку в чашу Татхагаты. Наставник взял достаточное количество, 
и так же поступили пятьсот монахов. Ювелир обходил их, раздавая молоко, 
т