будет потерян и попадет  в  руки  союзников.  Нужного  количества  войск  на
Кавказе нет - это  одно.  А  другое:  турецкая  эскадра  снабжает  восточное
Кавказское  побережье  оружием   и   боеприпасами.   Отсюда   вытекают   два
непосредственных задания русскому Черноморскому флоту:  во-первых,  в  самом
спешном порядке перевести более или менее значительные военные  подкрепления
из Крыма на Кавказ и, во-вторых, обезвредить разгуливающие в восточной части
Черного моря турецкие военные суда.
   Оба эти дела и осуществил Нахимов.
   13 сентября 1853 года в Севастополе было получено  экстренное  приказание
немедленно  перевезти  из  Севастополя  в   Анакрию   пехотную   дивизию   с
артиллерией. На Черном море  было  очень  неспокойно  не  только  вследствие
равноденственных сентябрьских бурь, но и вследствие близкой войны с  Турцией
и упорных слухов об угрожающей близости французских  и  английских  судов  к
проливам.
   Нахимов взял на себя эту труднейшую операцию. Уже через четыре дня  после
получения приказания не только все собранные им суда были совершенно  готовы
к отплытию, но на них уже находились и разместились  в  полном  порядке  все
назначенные войска: 16 батальонов пехоты с двумя батареями - 16393 человека,
624 лошади и все необходимые грузы. 17 сентября  Нахимов  вышел  в  море,  а
ровно через семь суток, 24 сентября, пришел утром в Анакрию,  и  в  5  часов
вечера в тот же день он уже закончил высадку всех войск и орудий  на  берег.
Для этой блистательно выполненной операции у Нахимова  было  в  распоряжении
лишь  14  парусных  кораблей  (из  них  два  фрегата),  7  пароходов  и   11
транспортных судов. Войска были доставлены в  наилучшем  состоянии:  больных
солдат оказалось всего лишь 7 человек, а из матросов эскадры -  4  человека.
Моряки-специалисты   называют   этот   переход   "баснословно   счастливым",
исключительным в военно-морской  истории  и  для  сравнения  указывают,  что
англичане в свое время перевезли подобное же количество войск более  чем  на
двухстах военных и транспортных судах.
   Покончив с одной задачей, Нахимов взялся за другую, еще более  опасную  и
сложную: найти на Черном море турецкую эскадру и сразиться с ней. Но тут  он
оказался флотоводцем, база которого находится не в его руках, а  зависит  от
человека, вовсе не желающего считаться с  критическим  положением  адмирала,
рыщущего по бурному морю в поисках неприятеля.
   Князь Меншиков, главнокомандующий Крымской армией и Черноморским  флотом,
был фактически морским министром, но никогда  не  был  моряком,  никогда  не
управлял кораблем и понятия не имел,  даже  самого  отдаленного,  о  морских
боях. Вот почему, конечно, ему и в голову не могло  прийти  самому  выйти  в
море и среди октябрьских шквалов искать турок, чтобы с ними сразиться. И что
бы он ни писал Корнилову, якобы желая "назначения пункта соединения", никуда
он ни для каких "соединений" с Корниловым ехать из Севастополя не собирался.
У него был Нахимов, уже крейсировавший около  анатолийского  берега,  и  был
Корнилов, которого князь и отправил в море 28 октября. По обыкновению (когда
дело  касалось  войны  и  военных  действий),  Меншиков   предсказал   нечто
диаметрально противоположное тому, что случилось на самом  деле:  он  писал.
Горчакову  за  16  дней  до  Синопа,  что  эскадры  Корнилова  и   Нахимова,
"вероятно", никого в море не встретят,  кроме  нескольких  транспортных  или
паровых судов, да и те укроются в портах.
   А на самом деле уже 5 ноября Корнилов встретил  и  взял  с  боя  турецкий
(египетский) пароход "Перваз-Базри", шедший из  Синопа.  Затем  Корнилов  на
"Владимире", вернулся в Севастополь, а Новосильскому приказал найти Нахимова
и усилить его эскадру двумя кораблями.
   Когда Нахимов дал знать о том, что силы турок в Синопе, по дополнительным
его наблюдениям, больше, чем он раньше  доносил,  Меншиков  довольно  поздно
сообразил всю опасность крейсировки  Нахимова  возле  Синопа  и  послал  ему
подкрепление. Но сделано это было запоздало.  И  в  результате  все-таки  ни
одного парового судна у Нахимова под Синопом не оказалось, а спешно вышедший
с эскадрой, где были три парохода, Корнилов, как увидим, опоздал и  подоспел
в Синопскую бухту, когда уже сражение окончилось.
   С конца октября, все время при очень бурной погоде,  Нахимов  крейсировал
между Сухумом и той частью турецкого (анатолийского) побережья, где  главной
гаванью является Синоп. Были  получены  сведения,  что  на  этот  раз  турки
намерены уже не только переправить  горцам  боеприпасы,  но  и  высадить  на
кавказском берегу целый десантный отряд.  У  Нахимова  было  сначала,  после
встречи 5 ноября с Новосильским, пять больших кораблей, на каждом из которых
имелось  по  84   орудия:   "Императрица   Мария",   "Чесма",   "Ростислав",
"Святослав", "Храбрый" и, кроме того, фрегат "Коварна" и  бриг  "Эней".  Еще
2(14) ноября вечером приказом по эскадре Нахимов объявил, что имеет  в  виду
сразиться с неприятелем. Этот приказ живо напоминает, что за двадцать  шесть
лет, прошедших со времени Наваринской  битвы,  тактические  приемы  Нахимова
нисколько не изменились и что он по-прежнему  считает,  так  же  как  и  его
учитель командир "Азова" при Наварине М.П. Лазарев, наиболее целесообразным,
не щадя себя, подходить к неприятелю  не  на  орудийный,  а  на  пистолетный
выстрел. Вот как кончался приказ, прочитанный командам вечером 2 ноября: "Не
распространяясь в наставлениях, я выскажу свою мысль,  что  в  морском  деле
близкое расстояние от неприятеля и взаимная помощь друг  другу  есть  лучшая
тактика.  Уведомляю  командиров,  что  в  случае  встречи   с   неприятелем,
превышающим нас в силах, я атакую его, будучи совершенно уверен, что  каждый
из нас сделает свое дело".
   Но турки не показывались. Нахимов уже 3 ноября знал, что  из  Севастополя