опасения за турецкую армию на Дунае.  Но  вот  1  (13)  июня  под  давлением
нарастающей угрозы  со  стороны  Австрии  Николай  дал  свое  принципиальное
согласие на снятие осады с Силистрии, и Паскевич, получив письмо императора,
мгновенно этим согласием воспользовался. Русская армия ушла за Дунай.
   С этого момента руки у французов и англичан  были  развязаны.  Уже  можно
было думать не о защите Турции от России, но о прямом нападении  на  русскую
территорию.
   Любопытно отметить, что еще в середине  лета  главнокомандующий  Меншиков
временами видел грозящую опасность. Ментиков доносил  Николаю  29  июня  (11
июля) 1854 года, что среди опасностей, угрожающих Крыму, он считает также  и
"покушение  на  Севастополь",  и   уничтожение   Черноморского   флота.   Он
предполагал, что неприятель может высадить до 60 тысяч  человек,  не  считая
турецких войск. А для обороны у Меншикова было 22700  человек  пехоты,  1128
человек кавалерии и 36 легких орудий, да еще он мог бы  собрать  с  кордонов
500 или 600 казаков. Вывод князя был очень пессимистичен: "Против внезапного
нападения  Севастополь,  конечно,  обеспечен  достаточно  временными  своими
укреплениями. Но противу правильной осады многочисленного  врага  и  противу
бомбардирования с берега средства нашей защиты далеко не соразмерны будут  с
средствами осаждающего... Мы положим  животы  свои  в  отчаянной  борьбе  на
защиту святой Руси и правого ее дела".
   Но, к сожалению, роковой легкомысленный оптимизм вдруг овладел Меншиковым
как  раз  перед  катастрофой.  В   одной   из   рукописей   симферопольского
исторического архива рассказывается о таком  случае:  когда  Корнилов  хотел
показать  Меншикову  список   офицеров   и   жителей   Севастополя,   давших
добровольные пожертвования из личных средств на предстоящую оборону  города,
то Меншиков, отрицавший возможность высадки и осады, ответил:  "Я  не  желаю
видеть списка трусов..."
   Но не только Меншиков проявлял в  эти  наступающие  катастрофические  дни
полную беспечность. О Крыме и Севастополе  как-то  забыли  и  в  Петербурге.
"Наступило как будто затишье. Почему-то успокоились и у нас в Петергофе, и в
самом Севастополе, несмотря на то, что из-за  границы  продолжали  приходить
сведения  о  приготовлениях  союзников  к  большой  морской  экспедиции,   о
многочисленных судах, собранных у Варны и Балчика", - читаем в воспоминаниях
Д.А. Милютина.
   Один из знакомых князя Меншикова, местный  булганакский  помещик,  явился
незадолго до начала осады Севастополя к князю с вопросом: не лучше ли  будет
заблаговременно с семьей уехать? И получил в ответ, что  "предпринять  нашим
неприятелям высадку менее сорока тысяч человек невозможно, а сорока тысяч им
поднять не на чем".
   Совершенно согласуется с этими показаниями и история первого появления  в
Севастополе Эдуарда Ивановича Тотлебена.
   Горчаков, командовавший в 1854 году русской армией на Дунае, впоследствии
столь же роковой человек для Севастополя, как и Меншиков, неожиданно  оказал
колоссальную услугу обороне этой крепости в самом  начале  этой  эпопеи:  он
прислал Тотлебена.
   Тотлебен никогда не мог  забыть  той  встречи,  которая  постигла  его  у
Менщикова. Приведем лишь одно (из многих) документальное показание:
   "10 (22) августа вечером я  встречал  на  Графской  пристани  только  что
приехавшего из Дунайской армии давно знакомого мне  саперного  подполковника
Тотлебена. Поздоровавшись с ним,  я  спрашиваю  его,  по  какому  случаю  он
пожаловал к  нам  в  Севастополь.  Тотлебен  ответил  мне,  что  приехал  по
поручению от князя Горчакова и  что,  может  быть,  он  останется  у  нас  в
Севастополе.  Поговоривши  еще  кое  о  чем,  Тотлебен  отправился  к  князю
Меншикову. Через четверть часа Тотлебен возвратился на пристань. Смотрю:  он
что-то невесел. Тотлебен,  подойдя  ко  мне,  передал  следующее:  "Когда  я
представился князю Меншикову, он спросил меня, с какими вестями я приехал  в
Севастополь. Я подал ему письмо от князя Горчакова... Князь (Меншиков. -  Е.
Т.) прочитал письмо и сказал: "Князь (Горчаков  -  Е.  Т.)  по  рассеянности
своей, верно,  забыл,  что  у  меня  находится  саперный  батальон".  Потом,
обратившись ко мне, добавил: "Отдохнувши после дороги, вы можете отправиться
обратно к своему князю на Дунай".
   Таков был служебный дебют Тотлебена в городе, который именно ему  суждено
было спасти от скорой капитуляции. Несмотря на этот прием, Тотлебену удалось
все-таки остаться в Севастополе. При первом же осмотре он  убедился,  что  с
северной  (сухопутной)  стороны  укрепления   города   находятся   в   самом
безобразном состоянии.
   В самые последние дни  августа  (ст.  ст.)  один  из  приближенных  князя
Меншикова,  "заливаясь  смехом",  вышучивал  забавное  известие,  полученное
Меншиковым из Дунайской армии, будто бы союзники сажают свои войска на  суда
н предполагают плыть к берегам Крыма.
   Веселое  расположение  духа  овладело  не   только   Меншиковым   и   его
приближенными, но почти всеми штабными. "Если бы не надоедавший всем  своими
опасениями подполковник Тотлебен, то о войне и вовсе бы позабыли".
   Продолжительное   бездействие    союзников    объяснилось    впоследствии
бедственным  положением  войск  под  Варной  от  свирепствовавшей  эпидемии,
пожаром,  истребившим  значительную  часть  складов,  а  также   и   разными
встреченными  затруднениями  для  устройства  громадной  материальной  части
предположенной морской  экспедиции.  Но  князь  Меншиков  смотрел  иначе  на
бездействие союзников. Он  был  убежден,  что  они  не  решатся  предпринять
что-либо серьезное в позднее время года, и в  таком  смысле  писал  военному