— В том-то и беда, что для шведов они легко восполнимы, а у нас каждый человек 
на счету, пополнения ждать неоткуда.

Приободренные шведы начали решительное наступление.

Превосходными силами они наваливались на русские разрозненные отряды и спешили 
разбить их поодиночке.

Под Револаксом, как стало известно, им удалось окружить отряд полковника 
Булатова, который отчаянным штыковым ударом все же смог пробить себе дорогу, но 
потери понес огромные.

Почти одновременно под Куопио шведы перехватили отряд полковника Обухова, при 
котором следовали парки и обозы, снова зажали его со всех сторон и после 
четырехчасового жесточайшего боя уничтожили полностью.

Этими победами неприятель открывал себе путь в глубинные районы Финляндии и 
угрожал сообщениям всех русских войск.

Кульневский авангард превратился теперь в арьергард и сдерживал своими плечами 
грозно нависшую над ним армию под водительством Клингспора. Находясь почти 
беспрестанно в огне, совершая чудеса храбрости и нанося врагу чувствительный 
урон, отряд медленно отходил вдоль побережья. И Кульневу, и Давыдову, и всем 
егерям и гусарам, шедшим за ними, было ведомо, что ежели не последует 
значительного подкрепления, то придется им лечь до единого костьми здесь, среди 
заледенелых валунов и просевших обтаявших финских сугробов.

Произошло, собственно, то, что неминуемо должно было произойти. 
Нераспорядительность и беспечная непредусмотрительность командования 
оборачивалась для русских войск неминучей бедою.

Кто знает, чем бы все это завершилось, но тут, к счастью, неожиданно затеплело, 
начали вскрываться и разливаться реки, наступило полное бездорожье, и в связи с 
этим военные действия с обеих сторон полностью прервались. Русские войска, 
твердо встав на месте, получили передышку и надежду на подкрепление. Шведы же, 
судя по всему, уже несколько поистратили свой наступательный пыл и 
подуспокоились.

Кульнев, убедившись, что неприятель более не рвется вперед, отходить далее не 
стал и разбил свой лагерь при селении Химанго в виду шведских аванпостов.

— Пусть ведают, что страха перед ними не имем и к ретираде не спешим, — сказал 
он.

Солдатам велено было отдыхать, отсыпаться и поправлять весьма поистрепавшуюся в 
беспрестанных походах и боях форму и амуницию. К тому располагала и тихая 
теплая погода.

В один из этих дней Денис Давыдов вознамерился наконец-то записать шутливую оду 
в честь Кульнева, придуманную прямо в седле после победы под Пихайоками, но, 
сколь ни бился, вспомнил лишь три начальных строфы. А далее — как ножом 
отрезало. В уме вертелись лишь отдельные строчки, которые связать воедино 
теперь не было никакой возможности...

Впервые он с грустью думал о несовершенстве человеческой памяти и порешил для 
себя с этой поры доверяться лишь бумаге и записывать не только стихи, но и все, 
что может в последующем пригодиться. Давыдов уже знал, что ему непременно надо 
будет сказать свое слово о сей кампании, о своих друзьях-товарищах, с которыми 
он сражается бок о бок, и о первом и достойнейшем среди них — Якове Петровиче 
Кульневе. Чутье будущего военного историка подсказывало: для достоверного 
описания событий недостаточно собственных впечатлений и вдохновения, надобна и 
суровая строгость подлинных документов. Взять хотя бы те же приказы и 
наставления Кульнева по отряду и даже его частные письма, из которых он никогда 
по дружбе и открытости своей перед Давыдовым не делает секрета.

Теперь Денис начал заносить в свою походную, крытую потертым зеленым бархатом 
тетрадь обширные выписки из штабных документов и личных командирских бумаг и 
очень скоро убедился, сколь красноречиво они изображают и боевую обстановку, и 
незаурядный характер славного Якова Петровича Кульнева, его острый, живой и 
по-суворовски доходчивый слог.

Даже пропуска через аванпостную цепь, ежедневно меняемые Кульневым, были не 
случайны и служили своеобразными командирскими наказами и офицерам, и нижним 
чинам. Каждое слово или фраза, служащие паролем либо отзывом и которые Денис 
Давыдов тоже стал заносить в свою тетрадь, дышали кульневской энергией и 
напором: «Слава!», «Честь!», «Ура!», «Победа!», «Бережливого Бог бережет», 
«Человеколюбие», «Штыки горят!», «Терпение», «Быстрота», «Атака!», «Храбрость»..
.

В июне, как только позволила погода, военные действия возобновились.