рейд во французский тыл, захватили множество пленных и учинили среди 
неприятельских квартирмейстеров и интендантов великий переполох.

По своей же инициативе начал преследование своими казачьими летучими полками 
отступающей от Прейсиш-Эйлау армии Наполеона и недавно прибывший с Дона атаман 
Матвей Иванович Платов. Он воистину не давал покоя ретирующимся французам ни 
днем ни ночью. Бонапарт приходил в бешенство: ему ежесуточно докладывали о 
новых дерзостях казаков — об отбитии ими транспортов с продовольствием и 
артиллерийскими припасами, о взятии пленных, о разгроме полковых и даже 
корпусных штабов. Как раз с этих дней имя Платова обрело европейскую 
известность.

Денису Давыдову 15 февраля представился счастливый случай познакомиться с 
удалым донским атаманом. В этот день Алексей Петрович Ермолов задумал навестить 
своего давнего приятеля и сотоварища по костромской ссылке и взял с собою к 
Платову и его. Матвей Иванович, временно квартировавший в Гутштадте и 
занимавший дом местного бургомистра, встретил Ермолова с распростертыми 
объятьями. Обнялись, троекратно, по-русски, расцеловались. Алексей Петрович 
представил Дениса.

— Значит, двоюродный братец, — радушно улыбнулся Платов, — а это из каких же 
Давыдовых?

Узнав, что перед ним сын бригадира Василия Денисовича, обрадовался пуще 
прежнего:

— Как же, батюшку твоего еще по Очакову помню!..

...Погостевав вечерок у радушного Матвея Ивановича Платова, Денис, 
распрощавшись с добрым хозяином и Алексеем Петровичем Ермоловым, направившимся 
к главной квартире по каким-то артиллерийским надобностям, решил завернуть к 
своему весьма хорошему знакомому, молодому 30-летнему генералу князю Алексею 
Григорьевичу Щербатову, которого в Петербурге неоднократно встречал в доме 
Нарышкиных. Тем более что у него, по словам атамана, вот-вот должно было 
начаться весьма жаркое дело: в ту сторону следовали войска маршала Нея.

По дороге Давыдов, к радости своей, повстречал друга своего — князя Бориса 
Антоновича Четвертинского с офицером Левашевым. Оба они, услышав об угрожающем 
продвижении неприятеля, тотчас же согласились отправиться вместе с Денисом.

Вскоре предсказание Платова сбылось: французы навалились на весьма небольшой 
отряд князя Щербатова, составленный из Старооскольского и Костромского пехотных 
и Ольвиопольского гусарского полков при нескольких легких пушках, значительно 
превосходящими силами. И дело завязалось действительно крутое и жаркое. 
Несмотря на численный перевес неприятеля, генерал Щербатов с присущим ему 
мужеством и неустрашимостью повел бой вдоль гутштадтской дороги, поскольку 
никуда почти в сторону свернуть было нельзя из-за ростепельной непролазной 
грязи.

В этом тяжелом оборонительном бою командиру отряда очень сгодились нечаянно 
прибывшие к нему незадолго перед этим друзья-офицеры. В бумагах Дениса Давыдова 
сохранится благодарственный аттестат, выданный ему после сего сражения 
бригадным генералом 18-й пехотной дивизии князем Щербатовым, в котором будет 
сказано, что «находящийся при нем добровольно во время всего дела штаб-ротмистр 
Давыдов способствовал ему в размещении войск, с неустрашимостью и точностью 
отдавал его приказания под картечью и пулями», а когда отряд начал отступление, 
то Давыдов был послан с двумя пушками «для постановления на выгодную высоту, 
что и исполнил с поспешностью, через это неприятелю нанесен был великий вред».



Наполеон со своею армией, обескровленной под Прейсиш-Эйлау, конечно, покуда не 
мог отважиться на какое-либо более серьезное действие. Он ждал подкреплений, во 
Франции в спешном порядке проходили сразу два рекрутских набора. Корпусу же Нея 
Бонапартом, как скоро выяснилось, поставлены были ограниченные задачи — 
«попугать русских» и оттеснить подалее от реки Пассарги, по которой 
располагались французские продовольственные магазины так докучавших ему 
платовских казаков.

На фронте, не имевшем четких, определенных очертаний, поскольку русские войска, 
к этой поре почти начисто лишенные командованием снабжения, бродили с места на 
место в довольно тщетных поисках пропитания и фуража, установилось опять 
относительное затишье, прерываемое лишь частными аванпостными стычками и отнюдь 
не прекратившимися летучими набегами все тех же казаков.

В двадцатых числах февраля из Петербурга вернулся Багратион. Он рассказал, что 
несколько раз встречался в столице с государем и подробно докладывал ему о 
весьма пагубной обстановке, сложившейся в действующей армии. Александр I 
намеревался вскорости вместе с гвардией и великим князем Константином прибыть 
на прусский военный театр и принять все меры по утишению страстей в главной