из своих нет.

Вокруг было на удивление тихо, никакой пальбы более не слышалось. Придя в себя 
после всего только что пережитого и перечувствованного, он ехал довольно тихо и 
клял себя за то, что по своей опрометчивости чуть было не погубил всю нашу 
аванпостную линию.

Уже намереваясь встретить своих, Давыдов из низины поднялся на небольшой 
взгорок и тут почти лицом к лицу столкнулся с шестью французскими конноегерями, 
бывшими, должно быть, в наблюдательном разъезде. Всё решили какие-то мгновения. 
Французы от неожиданности, видимо, чуть призамешкались, и Давыдов дал шпоры 
лошади, которая вихрем взяла с места. Вслед ему вразнобой застучали выстрелы из 
карабинов. Мари, должно быть, оказалась раненой. Давыдов почувствовал, как она 
разом дрогнула на скаку всем телом и хотя не сбавила хода, но задышала чаще и 
запаленнее. А неприятельские конноегеря, почувствовав легкую добычу, уже 
мчались следом, обходя слева и справа.

Денис ощутил вдоль спины противный холодок страха. И еще какую-то острую, 
пронзившую горло обиду за свою глупую беспомощность. Денис не мог даже 
отстреливаться, пистолеты у седла были пусты, после атаки на фланкеров он даже 
не успел их перезарядить,

Положение было действительно отчаянным. Мари продолжала скакать, но, как с 
ужасом понимал Давыдов, из самых последних сил. Один из французов, лошадь у 
которого была, должно быть, порезвее, настиг его уже настолько, что сумел 
ухватиться за край развевающейся, схваченной у горла на одну пуговицу шинели. 
Рванув ее на себя, он чуть было не выдернул Дениса из седла. Слава богу, не 
выдержала пуговица, и в руках преследователя осталась одна шинель.

Однако Мари, неистово проскакав еще саженей двести, влетела в какое-то 
припорошенное снегом болотце, с размаху увязла по брюхо, дернулась и грянулась 
замертво. Денис, заляпанный жирной коричневой тиною, успел вскочить, 
намереваясь в последнем отчаянье рубиться до последнего, покуда не сомнут либо 
не застрелят, и вдруг, еще сам не веря в свое чудесное избавление, увидел, что 
настигающий его конноегерь, уже почти нависший над ним с обнаженным клинком, 
круто поворотил коня и помчался куда-то вбок, увлекая своих товарищей. И только 
тут услышал карабинную пальбу и знакомый казачий посвист.

На тело его разом навалилась какая-то неимоверная тяжесть, ноги подогнулись, и 
Денис, не в силах более с ними совладать, присел на сырую промозглую болотистую 
кочку возле мертвой Мари.

Сюда к нему подъехали его спасители — казаки все с тем же знакомым урядником.

— Ну, спасибо, братцы, век не забуду, — сказал Денис растроганно...

Вскоре Денис предстал перед Багратионом как был — без шинели, в заляпанном 
тиною, еще недавно сияющем новизною лейб-гусарском доломане, на чужой лошади. 
Князь вопросительно вскинул свои разлетные брови. Денис отрапортовал о 
происшедшем.

— Так это ты с аванпостными во фронте у французов столько шуму наделал? — 
радостно удивился Багратион. — И как только в голову тебе это пришло! Как 
нельзя кстати оказалась сия демонстрационная атака! Неприятель своею тяжелой 
кавалерией успел-таки обойти наших егерей. Еще бы чуть, и не было бы им выходу. 
Тут-то как раз и началась твоя пальба, чему я и сам поначалу подивился. А 
французы, видимо, тем паче. Они тут же порешили, что я перешел здесь в отпор 
всем авангардом, и, оставив егерей наших, кинули сюда свою конницу. Благодаря 
чему пятый полк вышел в полном составе, не потеряв ни единого человека, а 
неприятель все движение свое замедлил, видимо, до сей поры в том, что 
свершилось, еще никак не разберется... Так что — маладец! За дело, тобой 
учиненное, будешь представлен к награде! — заключил князь и, заметив, что 
улыбающийся Денис совсем посинел и продрог от холода, велел подать свою 
знаменитую лохматую бурку и уже с мягким рокотом в голосе добавил: — А это от 
меня. Взамен утраченной шинели. Бурка сия меня еще в Альпах от стужи спасала. 
Пусть теперь тебе послужит. Дарю! Ты ее, брат Денис, достоин!..

Впоследствии Денис Давыдов сумеет заслужить немало боевых наград. Но, пожалуй, 
ни одна из них не будет для него столь дорога и близка сердцу, как эта видавшая 
виды, пропахшая пороховым и бивачным дымом славных суворовских походов черная 
кавказская бурка князя Багратиона.




Глаза в глаза


		Между враждебных берегов
		Струился Неман...