* * * 

На рассвете казачья разведка, высланная из-под Янова, прошла по шоссе до 
Нейденбурга и обнаружила по дороге полное безлюдье, хутора и дворы оставлены, 
скот, птица, домашнее добро брошено. 

С холма открылся в легкой туманной дымке Нейденбург, небольшой, сразу 
охватываемый взглядом. Несколько высоких каменных построек в его середине 
делали его похожим на крепостной замок. Казаки вглядывались, потом спустились с 
холма и пошли рысью к городу. Есть там войска, нет ли - надо было убедиться, 
подставив себя под выстрелы. 

Они подскакали на расстояние выстрела и остановились. Было видно, что улица 
перегорожена баррикадой, но из двух-трех окон свисали белые простыни с крестами.
 То ли защищаться хотели германцы, то ли сдавали город - не поймешь, 

Урядник Пивнев, тот самый, который был в первой разведке, когда убили Топилина, 
скомандовал трем казакам пойти поглядеть на баррикаду сблизи. Эти казаки 
помялись и тут же, загораясь удальством, хлестнули коней. 

Вот уже рядом баррикада. Прицелься - и нет пригнувшихся к холкам казаков. Но 
пока тихо. Вот совсем рядом баррикада. Один вдруг спешивается, подходит к ней, 
начинает что-то тащить. И другие двое тоже спешиваются, помогают. 

Урядник, с облегчением крякнув, послал лошадей вперед, а за ним поюли остальные.
 

Раскидав шкафы, повозки, ящики, они двинулись по улице к центру. Нейденбург 
сдавался. 

- Ой, богато живут, - сказал Алейников, глядя на витрину, в глубине которой 
царили облаченные в костюмы и шляпы манекены. 

- Ой, дывысь, шо там? - обрадованно воскликнул казак Тараканов. Кажись, 
граблять! 

Возле дома стояла подвода с узлами, а из дома двое мужчин выносили длинный 
узкий ящик. Увидев казаков, они сунулись обратно, один скрылся в дверях, а 
второй не успел. Тараканов, как коршун, вцепился в него, ящик со звоном и 
грохотом упал. 

Задержанный был плотный, рыжеватый немец, от страха он начал икать. 

Тут же вытащили и второго, молодого парня. Они были похожи, наверное, отец и 
сын. 

Тараканов повернул ящик стеклом вверх, оказалось - часы. И жалко ему стало 
загубленного добра. 

- Своих граблять! - зло вымолвил он и с размаху протянул плетью по спине 
икающего немца. 

- Брось его! - сказал Пивнев. - На конь! 

- У, курва, - снова замахнулся казак. - Мы воюем, а он - своих? Я б казнил 
таких. 

Немец кинулся к уряднику, чуя от него защиту, но Пивнев усмехнулся и без замаха 
легонько тоже огрел его. 

- Будешь знать? - крикнул Тараканов, садясь в седло. Алейников хлестнул 
немецких коней, они понеслись, а казаки порысили назад, к своим. 

* * * 

Крымов прибыл в Янов к семи часам утра, когда пятнадцатый корпус четырьмя 
колоннами, побригадно, в образцовом порядке начал движение на Нейденбург. 

Измученный лесной дорогой полковник вышел из автомобиля и смотрел на 
проходившие войска. Он не знал, какое положение у Нейденбурга. Может быть, 
через три часа эти люди будут в бою, но они спокойны и уверены в себе. Тяжелее 
впечатление, оставленное Артамоновым, развеивалось. Перед ним была отлаженная 
крепкая бодрая человеческая масса, то, что и есть самая армия, сплоченные 
вооруженные люди. 

Крымову попался на глаза большой носатый солдат с высоко поднятой головой, 
выделявшийся из общей массы. И Крымов подумал, что его мысль о сплоченных 
командирами людях слишком узка без национального и религиозного чувства.