Наконец командир казачьей бригады генерал Голубинцев догадался послать один 
свой полк на северную окраину, чтобы обезопасить переправу от неожиданного 
налета красных. Вскоре выставил заставы еще один полк. Постепенно паника 
улеглась. 

Впрочем, за Кубанью Донская армия уже представляла из себя только тень прежних 
дивизий и корпусов. 

"Вообще надо заметить, что казаки, при всех своих положительных военных 
качествах и доблести, при неудачах восстаний, как это подтверждает нам история, 
часто стремятся рассчитаться головами своих вождей и начальников", - 
свидетельствует казачий генерал, который пережил опасность быть выданным в те 
дни красным. 

Деникинская армия погружалась в пучину. 

"Между тем Новороссийск, переполненный свыше всякой меры, ставший буквально 
непроезжим, залитый человеческими волнами, гудел, как разоренный улей. Шла 
борьба за место на пароходе - борьба за спасение... Много человеческих драм 
разыгралось на стогнах города в эти страшные дни. Много звериного чувства 
вылилось наружу перед лицом нависшей опасности, когда обнаженные страсти 
заглушали совесть и человек человеку становился лютым врагом. 

13 марта явился ко мне генерал Кутепов, назначенный начальником обороны 
Новороссийска, и доложил, что моральное состояние войск, их крайне нервное 
настроение не дают возможности остаться далее в городе, что ночью необходимо 
его оставить..." - вспоминал Деникин. 

Во второй раз Кутепов давил на Главнокомандующего. Или на сей раз просто 
предупреждал? Заподозрить Кутепова в мыслях о перевороте и тому подобных 
насильственных действиях вряд ли возможно. Он понимал, что для армии это будет 
губительным. Скорее всего, сейчас через Кутепова действовала история, в чьих 
железных руках неслышно ломалась опора добровольчества. Он не мог знать, что 
Деникин уже решил уходить и не будет драться за власть с новым поколением 
сорокалетних генералов, с Врангелем, Кутеповым, Слащевым, Витковским, - со 
всеми теми, кто готов был на краю бездны дать последний бой. 

Деникин согласился с Кутеповым; эвакуация началась. 

Приказ Кутепова подводил черту под тысячелетней историей России. 

Все кругом разваливалось, но строки этого приказа дышали спокойствием и 
уверенностью. Кутеповский легион дошел до края и не опустил флага. 

Миноносец "Пылкий" отвалил от причала и, дымя трубами, пошел к выходу из бухты. 
Все неотрывно смотрели на удаляющуюся пристань, забитую людьми. 

Крики. Махание рук. Проклятия. 

Кутепов, прищурившись, молча глядел на город. 

Низко осев, медленно уходили баржи, транспорты, буксиры. 

На берегу - стон. В город вошли передовые части красных. 

Сигнальщик с "Пылкого" по приказанию Кутепова сигналит русскому дредноуту 
"Император Индии". Трехорудийная носовая башня поворачивается, нацеливаясь 
куда-то в горы, откуда идет наступление. С ревом, сотрясая пристань и горы, 
бухают двенадцатидюймовые пушки. Не видно, кого они поражают, - далеко. Но для 
оставшихся это звучит похоронным салютом. 

Прощайте! 

Впрочем, Кутепову предстояло вернуться. Ему донесли, что оставлен 3-й 
Дроздовский полк, прикрывавший посадку корпуса. 

"Пылкий" повернул обратно. 

На молу уже стояли красные с трехдюймовым орудием. "Пылкий" открыл огонь всеми 
тремя своими орудиями, не обращая внимания на красные шрапнели. 

- Готовить сходни! 

Волна от миноносца ударила в пристань, борт стукнулся о причальный брус, сдирая 
серую краску. Упали сходни. 

Быстро сбежал вниз конвой комкора с револьверами в руках, с борта нацелились 
пулеметы. 

Кутепов крикнул: