Добровольцы отступали. По дорогам вместе с войсками шли беженцы, тащились сани 
и повозки. Впереди была еще одна водная преграда - река Кубань, где еще можно 
было держать оборону. А если не удержатся, то будут приперты к морю. И тогда не 
на что уповать. 

Двигались по местам Первого Кубанского похода. До Кутепова дошли донесения о 
действительных обстоятельствах конного рейда Павлова. Лошади гибли от 
бескормицы, ночевать приходилось под открытым небом, в лучшем случае в 
зимовниках, приспособленных для небольших табунов. Но теперь эти донесения 
ничего не вызывали, кроме ярости. Профукали победу добровольцев под Ростовом! 

Его корпус отступал и был страшен для красных. Замыкали отступление дроздовцы. 
Время от времени полковник Туркул сворачивал свой полк в каре и под звуки 
военного оркестра бросал его в контратаку. 

Под Егорлицкой произошел еще один бой - снова конницы. Он начался редкой 
стрельбой в станице: наверное, туда залетел красный разъезд. Небольшие отряды 
кубанских казаков покидали станицу, не хотели драться. На высоком холме, на том 
берегу ручья Ей, отделявшего Донскую область от Кубанской, появились темные 
четырехугольники резервных колонн красной конницы. На холме с этой стороны 
стояли конные батареи белых. Они открыли огонь. Дистанция была в три версты, 
шрапнели разрывались прямо над колоннами, разбивая их ряды. На смену рассеянной 
коннице выкатились красные батареи. Ни о каких закрытых позициях не было и речи.
 Все было видно как на ладони. Весь склон был покрыт батареями и полками. 
Батареи снимались с передков, устанавливали орудия. Белые пушки били непрерывно,
 не давая противнику угнездиться. Но красные разворачивались под обстрелом, 
теряя коней и людей, и все же начали отвечать огнем. В утреннем небе шипели 
снаряды, а внизу, в долине ручья, сошлись две конные массы. 

По склону туда стекали красные резервные колонны, новые, еще не развернувшиеся. 
Шрапнель выкашивала их. Но с упорством они перли и перли, не обращая внимания 
на жертвы, и не стремились обойти фронт с фланга. В их движении чувствовались 
громадный численный перевес и незамысловатая жестокая воля. 

Вот здесь должен был быть нанесен кубанскими казаками удар в правый фланг 
буденновцев. 

Накануне калмыки почти полностью вырезали красную бригаду, потом прошли по 
станице, неся на пиках отрубленные головы, колотя в бубны и размахивая 
захваченными красными знаменами. Это было устрашающее дикое зрелище. 

Если бы сейчас казаки налетели на буденновские части, то бой был бы решен. Но 
кубанцы не сдвинулись с места. 

Только под вечер терские казаки генерала Агоева охватили левый фланг красных и 
заставили их отойти. Но казаки-терцы не стреляли. И красные тоже по ним не 
стреляли. Это походило на столкновение призраков, уставших от войны. 

С добровольцами такого не случалось. 

На реке Кубани удержаться не удалось. Там погиб 4-й батальон Корниловского 
полка, погиб не в бою, а из-за предательства своих. Кубанские казаки лишили его 
возможности переправиться на ту сторону, перегнав все лодки на левый берег. 
Тень повешенного белыми кубанского сепаратиста Калабухова продолжала мстить. 

Двенадцатого марта Кутепов неожиданно направляет Деникину резкую по тону 
телеграмму: 

"Комкора Добрармии генерала Кутепова, № 1415 на имя Главкома. 

Ставка. Главнокомандующему. События последних дней на фронте с достаточной 
ясностью указывают, что на длительное сопротивление казачьих частей 
рассчитывать нельзя. Но если в настоящее время борьбу временно придется 
прекратить, то необходимо сохранить кадры Добркорпуса до того времени, когда 
Родине снова понадобятся надежные люди. Изложенная обстановка повелительно 
требует принятия немедленных и решительных мер для сохранения и спасения 
офицерских кадров Добркорпуса и добровольцев. Для того чтобы в случае неудачи 
спасти корпус и всех бойцов за идею Добрармии, пожелавших пойти с ним, от 
окончательного истребления и распыления необходимо немедленное принятие 
следующих мер, с полной гарантией за то, что эти меры будут неуклонно проведены 
в жизнь в кратчайшее время. Меры эти следующие: 1) немедленно приступить к 
самому интенсивному вывозу раненых и действительно больных офицеров и 
добровольцев за границу. 2) немедленный вывоз желающих семейств офицеров и 
добровольцев, служивших в Добрармии, в определенный срок за границу с тем, 
чтобы с подходом Добркорпуса к Новороссийску возможно полнее разгрузить его от 
беженцев..." 

В словах телеграммы явно прорывалось недоверие Главкому. Чтобы Кутепов решился 
на такое, надо было совершиться чему-то необычайному. Далее командир корпуса