что не стоило придавать прошлому решающего значения. Гости представляли 
антисоветскую организацию: Внутренняя Российская Национальная Организация. 

Семнадцатого января Кутепов встретился с Поповым и де Роберти у них в гостинице.
 Они подробно расспрашивали его о денежных делах РОВСа, пытались выяснить, 
много ли получено средств. Деньги у Кутепова были, но он не собирался 
раскрывать свои тайны. Да, действительно ходят слухи о получении им свыше 10 
миллионов франков из сумм, депонированных правительством Колчака в Японии. Но 
слухи бывают разные, не надо принимать их всерьез. 

Попов и де Роберти торопили поскорее отправлять боевиков в Россию для 
подготовки восстания этой же весной и предлагали создать в Париже объединение, 
во главе которого должны встать рекомендованные ими лица. 

Вот так просто и по-домашнему шла беседа трех русских. 

На следующий день она продолжилась в ресторане на Доротеенштрассе. Там де 
Роберти, воспользовавшись кратким отсутствием напарника, предупредил Кутепова, 
что ВРНО - это ловушка чекистов. И еще: на Кутепова готовится покушение, оно 
состоится не раньше чем через два месяца. 

Де Роберти оставлял впечатление запутавшегося человека, просил, помочь ему 
перебраться с семьей за границу, обещал содействовать в разоблачениях 
чекистских операций. 

Можно ли было ему верить? Не стремился ли полковник усыпить бдительность 
генерала? 

В бумагах Бурцева есть несколько страничек признаний агента ОГПУ, капитана 
белой армии Александра Николаевича Петрова. О своей службе в войсках Деникина и 
Врангеля он пишет так: "Я был очень энергичным офицером, и, кроме пользы, я ей 
(белой армии. - Авт.) ничего не принес". 

Он эвакуировался из Крыма в ноябре 1920 года. Жена с трехмесячным ребенком 
осталась в Симферополе. 

Петров прошел через голод, скитания, лагерь русских в Германии. Работал в 
каменоломнях, у бауэра, механиком "на карамельной машине". 

Он кое-как устроился, но душа болела по оставленной семье. Писал в Россию, 
искал. 

"Однажды в воскресение ко мне явился русский. - Вы будете господин Петров? - Да.
 - Вы были командиром поезда у генерала Май-Маевского? - Да. Вы вашу жену в 
России еще не нашли? - Нет. - Так вот приезжайте в Берлин, дав мне адрес. - Вам 
дадут адрес вашей жены, она вас тоже ищет. 

Поговорив о посторонних делах, я его угостил за приятные новости, он уехал, я 
немедленно прибыл в Берлин по указанному адресу, адреса не помню, около 
Ноллендорплац, и попал в лапы большевиков. Первым встретился мне генерал 
Достовалов, начальник штаба генерала Кутепова, мы с ним по белой армии были 
знакомы. 

- Не волнуйтесь, Александр Николаевич, садитесь и выслушайте меня. Россия в 
опасности, иностранцы хотят поделить ее между собой. Мы с вами были в белой 
армии, мы работали, т. е. воевали в пользу Англии и Франции. Хорошо они приняли 
белых теперь за границей? Мы - офицеры Генерального штаба - 70 процентов 
остались в Советской России, создали красную армию, укрепили ее, выгнали из 
России англичан и французов. Остатки белых армий за границей будут иностранцами 
еще раз использованы против России. Я вас знаю как очень способного офицера. Вы 
должны работать с нами. Вы нам очень нужны". 

Петрова завербовали, сыграв на его патриотизме и привязанности к семье. Это был 
почти безотказный способ вербовки. Он проработал на Лубянку несколько лет, 
внедрился в белогвардейские организации, но в конце концов во всем признался и 
уехал с семьей, которую чекисты выпустили, в Бельгийское Конго, подальше от их 
длинных рук. 

Петров ускользнул со всеми своими грехами. В Африке ни о каких ужасных чекистах 
не слышали. 

О генерале Достовалове, который так убедительно вербовал капитана Петрова, есть 
в архивах ОГПУ немало документов. Один из них, подписанный Меером Трилиссером, 
заместителем председателя ОГПУ Менжинского, гласит: "Достовалова не трогайте. 
Он через посредника работает по нашему поручению, связи его нам известны и 
выгодны". 

И таких Петровых и Достоваловых было, надо полагать, достаточно много в 
распоряжении иностранного отдела ОГПУ. Где пролегала в их душах граница между 
страхом и служением патриотическому долгу? То один господь Бог ведает.