императрице на подпись грамоту о пожаловании Войновичу Георгия 3-й степени, 
назвал в ней контр-адмирала — по ошибке или по сговору с ним — графом.

Войнович тут же просил Екатерину утвердить его в графстве. Безбородко стал 
перед императрицей на колени и винился в описке. Екатерина сказала:

— Мы виноваты оба: где руки, тут и голова.

И Войнович остался графом.

Но иначе оценил участников боя при Фидониси умный, заботившийся о процветании 
молодого Черноморского флота князь Потемкин. Он по-своему распределил роли в 
Черноморском флоте.

Прежде всего Потемкин уволил бездеятельного, влюбленного в себя фразера, 
расточительного адмирала Николая Мордвинова.

Мордвинов как адмирал был бездарен и труслив. Его морские проекты не шли дальше 
детских затей, например поджечь брандерами весь турецкий флот сразу, что 
Мордвинов совершенно серьезно собирался сделать в октябре 1787 года.

«Если б один из них загорелся, то пламя пошло бы по всей линии и верно все бы 
на месте сгорели, и если б некоторые и спаслись от огня, то б ветром бросило бы 
их на берег», — доносил он Потемкину в свое оправдание после неудачной попытки 
осуществить эту наивную затею.

А от решительных, настоящих боевых действий флота Мордвинов отказывался с не 
меньшей изворотливостью, нежели Войнович:

«Хотя бы я от бурь и не потерпел, могу еще встретить неприятеля с большими его 
силами, и могу ли я надеяться, что безо всякой потери отойду от него; потеряв я 
одно судно, нанесу важный урон после несчастного ослабления сил наших в 
Севастополе и потеряю лучших офицеров, лучших матрос Севастопольского флота, 
которыми укомплектовал я ныне мою эскадру. Сообразив все оное, нахожу я, что 
полезнее перезимовать в здешних местах…»

Умный Потемкин понимал, в чем тут дело.

Не лучше вел себя Мордвинов и на посту старшего члена Черноморского 
адмиралтейского правления. Он и здесь постоянно ссылался на трудности и помехи, 
и Потемкин не раз одергивал его:

«Теперь не время говорить о трудностях и препятствиях, а долг каждого требует 
употребить в пользу службы все возможное».

Получив миллион рублей для нужд адмиралтейства, Мордвинов нерасчетливо сорил 
деньгами, обнаружил полную бесхозяйственность, так что, по словам Потемкина, 
«не было ни в чем экономии и по неизвестности запасов часто требовано лишнее, 
наконец, корабль становился построением дороже нарочитой крепости».

Незадолго до увольнения Мордвинова Потемкин в раздражении писал ему:

«В Адмиралтействе трудно вступает все в свое звание, лишь только исходят 
деньги».

В конце концов его терпение лопнуло, и 12 декабря 1788 года Потемкин уволил 
контр-адмирала и кавалера Мордвинова.

Вместо него светлейший назначил старшим членом Черноморского адмиралтейского 
правления новоиспеченного «графа» Войновича.

И в первом ордере Войновичу он пространно и очень метко охарактеризовал 
деятельность его предшественника, Мордвинова:

«Препоручаю вам рассчитать замешанные дела по всем частям, где странные вышли 
суммы и недостатки умножены. Крайняя неизвестность во всех наличностях. Одним 
словом, хаос неописанный. Нет артикула, который бы был снабжен достаточно. Все 
хватано без расчету, на многое деньги истеряны в запас на предбудущее время, а 
самое нужное забыто… Сими и другими замешательствами спутаны дела так, что я не 
могу ничему добиться толку. Немало способствовало к тому и введение порядка в 
правлении больше приказного, нежели военного и сходственного с теперешними 
обстоятельствами. Тут для сохранения вредной формы останавливалась часто 
скорость, столь нужная в военное время, и, по необозримости вдруг 
обстоятельства, часто повторялись курьезы к большей потрате суммы бесполезно».

Потемкин одним ударом убил двух зайцев: удалил бездарного Мордвинова, а второго,
 столь же даровитого «графа» Войновича, убрал подальше от Севастопольского 
флота, в Херсон.

А 14 апреля 1789 года бригадир Федор Ушаков был произведен в контр-адмиралы и