двенадцать фрегатов, не считая брандеров, мелких посыльных и сторожевых судов. 
Молодому флоту не повезло в отношении командиров. Трое адмиралов — Шубин, 
Клокачев и Мекензи — умерли; двое — Козлянинов и Сухотин — затосковали по 
северу и как-то сумели отпроситься с Черного моря.

Пришлось выбирать из двух недавно произведенных адмиралов: Николая Мордвинова и 
Марко Войновича. Выбор царицы пал на Марко Войновича. Он был назначен 
командующим Черноморским флотом.

Войнович не любил, да и не умел заниматься хозяйственными делами и не очень 
стремился вникать в нужды вверенных ему моряков. Его всегда больше беспокоило 
состояние адмиралтейских ведомостей и корабельных табелей, чем, как и где живет 
матрос.

Марко Иванович тоже «строил», но его «строительство» шло в определенном 
направлении. Возле стоянки своего флагманского корабля «Слава Екатерины» он 
поставил на берегу гауптвахту, которую моряки называли «абвахтой». Адмирал 
Войнович признавал ее самым лучшим способом воспитания крепостного человека. И 
потому не проходило дня, чтобы возле «абвахты» не жарились бы на самом 
солнцепеке под ружьем и с полной выкладкой несколько матросов.

Кроме того, Войнович позаботился покрасивее отделать городскую Екатерининскую 
пристань.

Войнович тяготился жизнью на корабле. Он большею частью пребывал в городе, в 
просторном адмиральском особняке. Здесь, в центре города, стояли дома офицеров 
порта, поставщиков, купцов, именитых обывателей. Здесь размещалась контора над 
портом, где охотно бывал адмирал. Здесь в одном из магазейнов он устроил 
«благородное собрание», и в нем по воскресеньям играла музыка.

И только летом 1787 года, когда запахло войной, адмирал Войнович перебрался на 
флагманский корабль.

Стамбул никак не мог примириться с потерей Крыма и северных черноморских 
берегов. И потому Севастополь со своим молодым, растущим флотом и верфь в 
Херсоне с лиманской флотилией были у турок как бельмо на глазу.

Англия и Пруссия подбивали Турцию к новой войне, чтобы вытеснить Россию с 
черноморских берегов. Европейские покровители Турции уверили ее, что не 
допустят, чтобы русская эскадра прошла из Балтийского моря в Средиземное. Это 
позволило туркам собрать в Черном море все свои силы. Турецкая эскадра 
появилась у Очакова и без объявления войны напала на русский гребной флот.




II


Капитан должен смотреть, дабы офицеры матросов и прочих служителей корабельных 
ни чрезвычайно жестоко, ни слабо в команде своей содержали, но по правде и 
умеренности поступали с ними.

    Устав морской.



В один из августовских дней 1787 года контр-адмирал Войнович вызвал к себе всех 
командиров на совещание.

— Теперь наверное — поход! — вздыхал ушаковский денщик Федор, которого всегда 
укачивало в море.

Ушаков надел мундир и пошел из каюты.

На батарейной палубе было, как всегда, шумно и людно. Тут, в тени, кипела 
работа: вили каболки[35 - Каболка — пеньковая нить, из которой плетется трос.], 
расщипывали паклю, пряли и сучили нитки, вязали маты, клетневали[36 - 
Клетневать — обертывать старой парусиной трос, чтобы предохранить его от 
перетирания.] такелаж. Говор, шутки, смех.

Ушаков вышел на шканцы. Над шканцами был растянут тент. Вахтенный лейтенант и 
мичман стояли и смотрели на сверкающую под ярким солнцем изумрудную бухту, на 
чаек, которые стаями вились возле кораблей. Тут же стоял ординарец Ушакова, 
поджидая его.

Спустили трап. Ушаков и ординарец сели в шлюпку. Ординарец, по обыкновению, 
поместился на носу. Шлюпка отвалила.

Сверху, со «Св. Павла», на них смотрели вахтенный лейтенант и мичман. Мичман