храма — «ово послушающе ученья еже от святых книг, ови же хотяща видети 
украшенья церкви».

После страшного разорения Владимира и гибели епископа Митрофана владимирская 
епископия на время захирела (ее восстановили только в 1274 году). Поэтому 
Александр искал поддержки ростовского епископа. Удалось Александру угасить и 
последствия столкновения отца и дружины с ростовскими князьями. В Ростове его 
приняли «с великой любовью».

Противилась Византийская патриархия. Ведь возвеличение князя Владимира, 
отвоевавшего право на крещение у империи, умаляло ее роль. После падения 
Константинополя Положение изменилось — Никее было не до святости Владимира. И 
когда Александр одержал победу на Неве в — день смерти Владимира, то и князь и 
церковь могли использовать это совпадение для установления хотя бы местного, в 
Новгороде или во Владимире, его почитания и празднования.

Поддержка церковных иерархов еще не раз понадобится Александру и при решении 
вопросов внутренней политики: церковь со всей моральной силой проповеди и 
грозой отлучения будет на его стороне в столкновениях с другими князьями и с 
боярами Новгорода и Пскова. Неслучайно даже в новгородской владычной летописи, 
писанной для местного правящего боярства, нет враждебных Александру 
высказываний, хотя в новгородских юридических актах их немало. Возникало 
взаимопонимание между властителем Новгорода и Киева и никейским двором. Церковь 
поддержала — стремление Александра найти пути к сосуществованию с Золотой Ордой,
 раз нет сил сбросить ее власть. В свою очередь, и Орда должна была по 
достоинству оценить эту позицию и князя Александра, и духовенства.

На избранном пути Александр столкнулся с противодействием других, наиболее 
крупных князей, притом родных братьев.

Не было единства в суздальской княжеской семье. Ханша Огул-Гамиш могла быть 
довольна: запутанное вассальное соперничество Андрея с Александром осложнялось 
давней борьбой между суздальскими и галицко-волынскими князьями и боярами из-за 
Киева. К этому Добавились и решительные расхождения во внешней политике.

Противниками согласия с Ордой, а значит, сторонниками борьбы против нее были 
братья Александра — владимирский великий князь Андрей (он правил и в Суздале) — 
и тверской князь Ярослав, вступившие в союз с галицко-волынским Даниилом 
Романовичем. Между дворами Владимира, Твери и Галича завязались деятельные 
переговоры. Доказательством союза и было бракосочетание князя Андрея с дочерью 
Даниила, пышно отпразднованное во Владимире. Венчал их сам митрополит, «и много 
веселья бысть».

Вероятно, Даниил побывал на свадьбе дочери, и тут могли встретиться, 
разговаривать и спорить о будущем Руси великие современники — Александр и 
Даниил...

Вскоре от всего пережитого Александр заболел — «бысть болезнь тяжка князю 
Олександру».

Болезнь в ту пору не диво. Средняя продолжительность жизни была коротка, не 
достигала и 30 лет из-за детской смертности, опустошительных войн, голодных лет 
и эпидемий. Князья жили дольше простых смертных, но походы и рати, лишения и 
раны сокращали их век.

В популярном назидательном собрании афоризмов «Изборнике Святослава» говорилось,
 что «смерти наводиться роком жизненым». Однако князья лечились. Во врачах у 
них недостатка не было. Богатый больной, тяжело занедужив, лечился у кого 
угодно — и у православных, и у язычников, и у иноземцев, лишь бы вылечили.

Судя по «Изборнику», хорошие врачи знали свое дело: при «опытании» — 
распознавании болезни — они обращали внимание и на образ жизни, и поведение 
больного. «Смотри жития его, хожения, седания, едения и всего обычая его пытай».
 Потому, что «и деяние мужа, и смеяние зуб (улыбка), и ступание человека 
воизвестпт» о нем.

Церковь учила, что «недуг весь рожжается в телесп человечи в кручине, кручина 
же происходит от излишнего пития и ядения и спания и женоложья, иже без времени 
и без меры». Слишком было бы просто избавиться от такой кручины. Муки душевной 
так легко не избыть. Предстояло принять решение — идти вместе с родными 
братьями или силой убрать их с пути. Это всегда осуждала церковь со времен 
вероломно убитых в XI веке князей Бориса и Глеба, и этим всегда пренебрегали те,
 кто вершил политику — и отец Ярослав, и Андрей Боголюбский... Но теперь в 
распрю вмешается и Орда...

В новгородской Софии и у Николы шли во здравие, молебствия обоих Кириллов и 
Далмата.

В конце концов, еще молодой (ему был 31 год) князь выздоровел или, как верил 
летописец, «бог помиловал его».