Доныне судьба была снисходительна к Верхней Руси — враги на нее не нападали, а 
вся оборонная подготовка рубежа сосредоточивалась в крепостях по торговым путям.
 От отечественных недругов — -князей, шедших с Низу из южной Руси, новгородцы 
отбивались не столько мечами, сколько языками да деньгами. Даже деды и прадеды 
Александра, суздальские князья, только грозились напоить своих коней Волховом, 
а если и поили, то с разрешения бояр. Но времена менялись. Городец должен был 
занять свое место наряду с Холмом и Моревой, между Старой Русой и Великими 
Луками. По всей линии укрепления его сочетались с болотами, лесными засеками.

Прошел положенный срок, и Александр, награждая городовика княжеским 
пожалованием, мог быть доволен. Он получил отличную крепость, окруженную 
земляным валом трехметровой высоты, с деревянной оградой и стрелковыми 
площадками поверх него и рвом трехметровой глубины вокруг.

Славная крепость, ей сужден долгий век. Да и другие срубленные здесь городки 
расположены так, что из них княжеские и новгородские засады могут быстро прийти 
на помощь и Великим Лукам, и Старой Русс. Словом, это оборона от Литвы. Она 
должна хотя бы отсрочить литовские вторжения.

Оборону Руси обеспечивают не одни крепости. В нее втянуто все население 
приграничных земель — сел и погостов. Как-то среди многих дел Александр 
разбирал жалобу, поданную крестьянами, населявшими Рожицкий остров, что у 
западного берега Псковского озера. Крестьяне обвиняли соседний богатый 
Спасо-Мирожский монастырь в захвате принадлежавшей им части приозерной земли. 
Князь разбирал это дело совместно с псковским посадником Твердилом.

Крестьянские ходоки Лочко и Иван предъявили князю «смердыо грамоту» на спорную 
землю. Основываясь, на ней, Александр окончательно решил это дело в их пользу и 
в конце грамоты велел записать: «А боле тяжел (тяжбы) не надобе». Сделал он это,
 надо полагать, не потому, что чтил закон, тем более закон боярских республик 
(по опыту отца он знал, что еще не раз с ними столкнется), или же любил смердов 
больше, чем монахов. Дело обстояло проще. Псковское озеро — приграничное. На 
него уже не раз нападали соседи из-за рубежа, и надо здесь оберечь поселения 
лично свободных крестьян, не придавленных грабежом монастырской братии. 
Пригодится и добрая молва в народе о справедливости князя, который «бедняка и 
вдовицу по Правде судил».

Александр посвятил свою жизнь непрерывному и трудному служению отчизне. Он не 
соблазнится ни легкими решениями, ни доступными ему, но гибельными для страны 
союзами. Кто знает, выпадет ли на его долю хоть один спокойный год жизни. И 
сейчас, едва отпраздновав свадьбу и оставив в Новгороде молодую жену на 
попечение своей матери, он должен думать о войне. И не ради наживы, грабежа, а 
ради сохранения самого русского имени там, где оно еще не было осквернено ни 
татарской кривой саблей, ни тяжелым рыцарским мечом.

Оберечь северо-западную границу — дело чести. Немецкие крестоносцы готовили 
решительное вторжение на Русскую землю. Опасность усугублялась тем, что на этот 
раз в походе участвовала и Швеция. Ее войско первым двинулось в наступление на 
Русь. Шведское королевское правительство решило направить флот не столько 
против финнов-емян, сколько против Новгородской Руси. Слухи, дошедшие от 
беглецов из русского Поморья и от купцов, обнадеживали короля. Он мог 
рассчитывать на захват Невы и Ладоги, а в случае полной удачи — Новгорода и 
всей Новгородской земли. Да и вся внешняя торговля Руси на северо-западе 
оказывалась в руках шведов. Заманчиво!

У Александра не осталось сомнений в том, что выступление шведских крестоносцев 
согласовано с действиями ливонских рыцарей, когда в 1240 году они вопреки 
обыкновению не зимой, а летом предприняли наступление на Изборск и Псков.

Для похода на Русь шведский король Эрих Эрикссон послал войско под 
предводительством ярла (князя) Ульфа Фаси. Здесь же был и зять короля Биргер, 
позднее ставший ярлом Швеции. Шли в поход и епископы. Их присутствие должно 
было прикрыть грабительский смысл похода разговорами о просвещении русских 
«истинным христианством» — католичеством.

К походу привлекли также вспомогательные финские отряды. Несколько неожиданными 
оказались в этом войске мурмане — норвежцы. Политическое положение Норвегии и 
ее отношения со Швецией исключали государственное участие норвежцев в походе, 
да и отношения с Русью не вызывали необходимости таких действий. Швеция 
включила в свое войско отдельных норвежских рыцарей. Вполне возможно, что 
норвежский король Хакон IV, который в 1237 году обязался идти с крестоносцами 
на арабов, вместо этого с разрешения папы пошел воевать против северных 
«язычников».

Князь Александр Ярославич позаботился об обороне не только западных, но и 
северных границ. Еще в 1239 году он установил тщательную охрану залива и Невы. 
Здесь были низменные, сырые, лесистые, труднопроходимые места, и пути шли 
только вдоль рек.

В районе Невы, к югу от нее, между Вотьской (с запада) и Лопской (с востока)