язычниками союзники понимали Русь и подвластные ей земли ижорян, води, карел.

...Угрожающе для Новгорода складывались дела и на севере. После финских походов 
Ярослава Новгород укрепил свое влияние и в Карелии, и в Финляндии. Александр 
твердой рукой продолжал ту же политику. Этим он вызвал ропот папы Григория IX, 
который писал, что финский народ «стараниями врагов креста, своих близких 
соседей, возвращен к заблуждению старой веры (православию) и вместе с 
некоторыми варварами, и с помощью дьявола совершенно уничтожает молодое 
насаждение католической церкви божьей» в Финляндии. Папа призывал немецких и 
шведских рыцарей с оружием в руках выступить против финнов. Он жаловал им 
отпущение грехов и другие льготы, которые получали франкские крестоносцы, 
сражавшиеся в Передней Азии с арабами. Тем самым папа ставил в один ряд 
завоевание крестоносцами арабских, прибалтийских и славянских земель.

С Норвегией Новгород договоров еще не имел, хотя именно русские поморы освоили 
путь вдоль Кольского полуострова, где собирали дань с саамов. Впрочем, 
стараниями папства норвежские рыцари также оказались среди врагов Руси. 
Александр еще не знал, что папская курия участвовала в подготовке наступления 
на Русь Швеции и Норвегии.

Александру нужно было думать о противодействии врагу с севера. А в это же время 
трагические вести принесли гонцы с юга.

Под ударами татарских камнеметов со славой пал непокорный Козельск. Разорен 
Переяславль южный — людей избили, город пожгли, церковь святого Михаила 
разрушили, угнали большой полон. Пал Чернигов. Судьбу южной Руси отныне решали 
татары. Пользуясь бедственным положением Руси, к новго-родско-псковским 
пределам стягивались немецкие, шведские и датские крестоносцы. Литовское 
государство, отбив первый приступ Ордена и не имея договоров ни с Ярославом, ни 
с Александром, пыталось захватить уцелевшие от татаро-монгольского разорения 
земли Полоцко-Мурманской Руси и Смоленска.

Нужно было спешить с укреплением западных границ Руси и поскорее известить обо 
всем отца. Гонцы Александра прибыли в Переяславль.

Прежде всего предстояло отбить Смоленск, где засел литовский князь с дружиной. 
Ярослав Всеволодович вернул Смоленск, взял в плен литовского князя, а с 
горожанами заключил договор — ряд, по которому у них стал княжить суздальский 
ставленник.

...Пора было подумать и о защите Полоцка. По воле отца Александр поехал туда, 
сблизился с тамошним князем Брячеславом, опасавшимся и Ордена, и Литвы. 
Политическое сближение князей перешло в союз, когда Александр просватал его 
дочь Александру.

Жениху было девятнадцать лет. По тем временам очень много: его отца ребенком 
женили на половчанке, брата Федора собирались женить на черниговке в 
четырнадцать лет. Думать можно разное — и то, что увлеченный подготовкой к 
государственной деятельности, он медлил с браком, или, быть может, хотел 
жениться по любви, а не по воле политического случая, в надежде, что стерпится, 
слюбится... И Ярослав, переживший сильное чувство к Ростиславе Мстиславне и 
тяжелое потрясение разрыва с ной, мог посчитаться с волей сына и нарушить давно 
установившуюся библейскую традицию ранних браков. Бесспорно одно: Александр 
сделал этот важный житейский шаг сознательно, как взрослый человек.

Венчанье состоялось в Торопце, в храме святого Георгия. Венчал смоленский 
епископ. Тут молодые ели «брачную кашу» — давали праздничное угощение. Это была 
свадьба военных лет, к тому же в готовой к бою небольшой крепости. В Торопце 
присутствовали родня, соратники и, конечно, суздальские, смоленские, полоцкие 
князья. Надо было подчеркнуть политическое значение своего брака. Ведь Торопец 
— опорный пункт обороны смоленско-новгородского пограничья от Литвы. Гости ели 
каши, сыры, пили меды и рассматривали огромные пряники с изображением райских 
птиц... Все делалось по обычаю — молодых осыпали и хмелем, и деньгами, и житом. 
Но Александр понимал, что он получил в приданое за невестой не земли и жемчуга, 
а войну с Литвой Новгородским и псковским боярам был устроен другой пир на 
Ярославовом дворе.

Уже на пиру повел князь речь о новой крепости. Новгородские бояре прижимисты, 
но Александр заставил их понять, что нужно срочно соорудить укрепления на реке 
Шелони, вдоль которой лежит в Новгород путь с запада. Главным среди них должен 
был стать Го-родец (Старый Порхов), у впадения Дубенки в Шелонь.

Боярский совет согласился с князем. На тщательно выбранном месте закладки, где 
трудился сам главный строитель-городовик, Александр вручил ему установленную 
«Русской Правдой» подрядную куну (четверть гривны). Княжеский тиун распорядился 
обеспечить артель зодчего хлебом, мясом, рыбой, пшеном, солодом, брагой и овсом 
для коней. Киязь велел и городовику, и всей его строительной артели возвести 
крепость быстро и укрепить ее, как это делали в южной Руси: что незащищено 
природой, с напольной стороны оградить валами.