Уменье перехватывать подобного рода набеги — непременное качество уважающего 
себя новгородского князя. И, надо думать, Александр учился здесь тактике 
отражения литовских набегов и был с Ярославом, когда тот в судах-насадах и на 
конях с двором своим и новгородской ратью пустился по реке Ловати наперерез 
литовцам. Правда, ладейщиков вскоре отпустили: у них не хватило хлеба, но 
конникам удалось настичь литовцев в 120 километрах от Старой Русы, у Дубровны; 
с боем отобрали у них 300 груженных добром коней. Литовцы поспешно скрылись, 
побросав щиты и короткие копья-сулицы. В схватке погибло десять русских воинов.

Ярослав Всеволодович пробыл в Новгороде до 1236 года, пока не пришло время 
ехать в Киев. Уходя, он собрал вече. Торжественно облобызав сына, вручил ему 
меч — символ наместника; так он «в Новегради посади сына своего Олександра».

Шестнадцатилетний Александр стал князем-наместником Новгорода. Кончилась 
тревожная юность под отцовским присмотром. Отец окоротал руки новгородским и 
псковским боярам и провел семь походов в Прибалтику. Александр пробыл с отцом в 
Новгороде с перерывами немало лет. Теперь он знал, кем правит. Для Александра 
начиналась самостоятельная политическая жизнь.




На роковом рубеже


Александр занял новгородский стол в предгрозовое время.

В 1235 году монгольская знать приняла решение о походе на Европу. Было собрано 
огромное войско, в которое входили отряды от всех улусов. Во главе войска был 
поставлен Батый (Бату). В тот год, когда Александр стал княжить в Новгороде, 
татаро-монголы вышли на Каму. Вел их известный воевода Бурундай.

Нужно было думать о защите Руси. Но не было единства среди ее князей. Поэтому 
великий князь Юрий Всеволодович недолго был сюзереном столиц южной и северной 
Руси. В отличие от Новгорода в Киеве сила была на стороне черниговских, а не 
суздальских князей. Михаил Всеволодович вытеснил Ярослава и сам занял Киев в 
1237 году, а сына своего Ростислава утвердил в Галиче. Это была вершина успехов 
черниговского князя.

Но и ему княжить в Киеве пришлось недолго. Тата ры уже разоряли Поволжье.

Все происходившее не оставляло у Александра сомнений, что даже в разгар 
татарского вторжения великие князья не столько готовились к обороне Руси, 
сколько продолжали соперничать из-за господства в ней.

Во Владимире надеялись, что татары пойдут на половцев и за Дунай, а вместо 
этого они вторглись в Волжскую Булгарию, которую полностью разорили.

Наступал черед Руси, а между тем в суздальской придворной летописи — потом не 
раз перечитывал ее Александр — писалось об обыденных делах: в Суздале вымощена 
красным мрамором церковь святой богородицы... В Юрьеве при князе Святославе 
Всеволодовиче завершена постройка и украшена церковь святого Георгия. Епископ 
Митрофан с поощрения Юрия ставит новый, убранный золотом и серебром» кивот и 
велит расписать притвор в Успенском соборе святой богородицы... И вдруг...

На Городище к Александру примчался из Низу гонец-рязанец. «На зиму придоша от 
восточьные страны на Рязаньскую землю лесом безбожнии татари и почаша воевати 
Рязаньскую землю», — начал он. Они стали станом на Онузе, расположились на 
Воронеже; их разъезды появились у стен Пронска. Отсюда они направили своих 
послов к рязанским князьям — какую-то женщину-»ча-родейку» и с ней двоих мужей. 
Послы потребовали у рязанцев десятую часть всего, чем те владели: «и в людях, и 
в князях, и в коних, — во всяком десятое». Они хотели подчинения и дани, а 
Федору, сыну Юрия, Батый даже велел выдать ему Евпраксию, которая была очень 
хороша собою — «лепотою-телом красна бе зело», — «дай мне, княже, видети жены 
твоей красоту».

Рязанские князья во главе с великим князем Юрием Игоревичем, муромские и 
пронские князья, посоветовавшись, решили не подпускать послов к городам и, 
встретив их на Воронеже, велели передать Бурундаю: «Аще нас всех не будет, то 
все ваше будет». Своих послов они отправили к Юрию Всеволодовичу во Владимир, 
прося помощи, и к Михаилу Всеволодовичу в Чернигов. Но ни тот, ни другой не 
помогли рязанцам.

Татаро-монгольских войск пришло несчетное множество, и рязанцам нечего было и 
думать о полевом сражении: они — как издавна повелось — укрылись в своих 
крепостях. Рязань пять дней выдерживала осаду, а на шестой (21 декабря 1237 
года) город был взят. Жителей перебили или сожгли. Погибли все воины и воеводы 
во главе с князем Юрием: «Вси равно умроша...»