Страшные стояли дни, когда «сусед суседу не улам-ляше хлеба», когда мерли дети 
бедняков и «бяше горе и печаль на улице, скорбь друг с другом дома, зряще детей 
плачющих хлеба, а других умирающих». Люди съели всех коней, собак, кошек, ели 
мох, сосну, липовую кору и листья вяза и все, «кто что замысля». По улицам, на 
торговой площади, на Великом мосту лежали трупы новгородцев. Цена буханки хлеба 
возросла до одной гривны. Бедняки отдавали богатым купцам — гостям в рабство 
«ис хлеба» — за хлеб своих детей, чтобы хоть так спасти им жизнь. Поджогн 
вызвали общий пожар, который опустошил Славенский конец, пламя так бушевало, 
что казалось, горит сам Волхов. И вот в 1231 году немецкие купцы, чуя богатую 
наживу, подвезли сюда зерно и муку. И едва поспели: «Уже бяше при конци город 
сей».

...В сознании современников и потомков этот канун татаро-монгольского нашествия 
сольется в черное предзнаменование — лихолетье землетрясений, солнечного 
затмения, голода.

Однако и в голод духовная жизнь не замирала. Как раз в это время была завершена 
работ? над одним евангелием, на 160-м листе которого есть запись: «...в 
голодное лето написах евангелие и апостол обое одном лете. Домка, поп святого 
Лазаря». Книги писались на очень дорогом материале, пергамене, изготовленном из 
тонко выделанной телячьей кожи. Русь производила его: восточные купцы продавали 
«телятин» в далеком Хорезме.

Александр с братом стали свидетелями еще одной крамолы, которая вспыхнула в 
связи с последней отчаянной попыткой черниговских князей посадить здесь и во 
Пскове своих союзников. Близкие им бояре со своими дружинами ворвались во Псков,
 захватили княжого наместника, избили его и посадили в оковы. Александр и Федор,
 должно быть, натерпелись страху, когда и в Новгороде начался «мятеж велик».

Был срочно вызван из Переяславля отец. Он первым делом велел взять под стражу 
бывших в Новгороде псковских бояр и купцов; княжичи видели, как их доставили на 
Городище и заключили в покое для дружины. Восстановив порядок в Новгороде, 
Ярослав направил гонца к псковичам. Княжеский гонец передал Пскову требование 
освободить наместника, но псковская господа поддержала черниговских смутьянов. 
Ярослав не привык отступать от задуманного и прибегнул к испытанному средству — 
торговой блокаде: он запретил купцам из Новгорода выезд во Псков. Там сразу 
подскочила цена на соль.

Соляных промыслов — «рассольных мест» — в Северной Руси было немало: в Старой 
Русе, Городце, Переяс-лавле, Юрьеве, Суздале, Соли Галицкой, Вологде, в 
По-двинье, на Белом море. Но Псков своей соли не имел и должен был смириться.

Зимой пришли псковские послы и, заявив: «Ты наш князь», попросили наместника. 
Крамольные бояре ушли за рубеж в Орден. Александру это был хороший урок 
дальновидной политики.

Летом 1233 года княжич Александр пережил новое испытание. Старший брат его 
Федор, лишь недавно достигший совершеннолетия и уже успевший принять участие в 
мордовском походе суздальских князей, внезапно умер накануне своей свадьбы. Это 
дало повод летописцу заметить: «>..И кто не пожалеет о сем, — свадьба при 
строена, меды нзварены, невеста приведена, князи позваны — и бысть в веселия 
место плач и сетование...» Смерть Федора расстроила с немалым трудом 
достигнутое сближение с Черниговом. Его невестой была Евфросинья, дочь Михаила 
Всеволодовича.

В эту пору церковная проповедь затворничества женщин еще не отгораживала их от 
мира сего, как позднее, в татарское время. Женщины играли видную роль в 
духовной жизни общества. Тому пример и черниговская княжна Евфросинья.

Ее образованность хорошо характеризует духовный уровень той среды, в которой 
росли Александр и Федор. Евфросинья была, как записано в ее «Житии», 
поклонницей античной культуры: «Она познала все книги Вир-глийскы и витийски, 
была сведуща в книгах Аскилопо-вых и Галиновых, Аристотелевых и Омировых и 
Платоновых». В этом перечне и поэты — Вергилий, Гомер, и философы — Аристотель, 
Платон, и медики — Гален. Аскилоп (Эскулап). Постригшись в монастырь после 
внезапной смерти жениха, Евфросинья стала игуменьей. Под впечатлением смерти 
своего суженого она впоследствии много занималась врачеванием недужных в 
монастырской больнице.

Федора погребли в новгородском Юрьевском монастыре. Вскоре удрученный смертью 
брата, Александр присутствовал при закладке во владычном дворе каменной церкви 
Федора. Так владыка выразил свое сочувствие князю.

Смерть старшего брата круто изменила жизнь Александра. Она побудила Ярослава 
ускорить подготовку сына к трудному делу на поприще политики. Дальновидный 
Ярослав п сам, и с помощью советников должен был помочь сыну уяснить 
политическую географию тогдашнего мира и главные направления 
владимиро-суздальской политики. Александр знакомился с договорами, которые 
заключались на Руси с великими и вассальными князьями, с епископами и вольными