Переяславцы, тесно связанные с владимирцами, имели «едино сердце» со стольным 
городом во всех спорах за единство Суздальского края. Они умели с выгодой 
торговать. Сюда приходили сотни новгородских, десятки смоленских и иных купцов.

Тридцатилетнего Ярослава (он родился в 1191 году) с детства судьба бросала по 
чужим княжествам. Это был человек, воспитанный в духе суздальского 
единодержавия своего отца Всеволода Большое Гнездо, чьи полки могли «Волгу 
веслами расплескать, а Дон шеломами вычерпать». Темпераментный в осетинку-мать 
и решительный в отца Ярослав не был, однако, удачлив. Такое уж было время. 
Одиннадцати лет от роду, в 1202 году, он — князь Переяславля южного — 
участвовал в походе на половцев; вскоре отец женил его на половецкой хатуни — 
княжне, внучке недоброй славы хана Кончака. В пятнадцать лет он очертя голову 
промчался на конях полтысячи километров через всю Русь, чтобы занять галицкий 
стол, предложенный ему союзной Венгрией. Но опоздал — черниговский князь уже 
вступил в Галич, а Ярослав был изгнан из Переяславля. Участвуя в 
суздальско-чернигов-ской войне на юге, он штурмовал мятежный Пронск и княжил в 
непокорной Рязани. Рязанцы предали его, а Всеволод «за обиду» сына сжег их 
город.

После смерти отца овдовевший Ярослав правил в Переяславле Залесском как верный 
подручник своего старшего брата Юрия. Он вторично женился, на этот раз на 
Ростиславе, дочери знаменитого ратоборца — смоленско-торопецкого князя 
Мстислава Удалого. Но вскоре поссорился с тестем из-за Новгорода. Дело дошло до 
войны. в печально известной битве на реке Липице в 1216 году полки Мстислава 
разгромили суздальцев. Через сотни лет на поле этой брани нашли шлем Ярослава с 
надписью на нем: «Великий архистратиже господен Михаиле, помози рабу своему 
Феодору» (Федор — имя, полученное Ярославом при крещении). Но потеря шлема еще 
полбеды. Мстислав Удалой в гневе отобрал у зятя свою дочь. Тщетно Ярослав 
упрашивал тестя воротить любимую Ростиславу...

Таков был отец Александра.

Попрочнее устроившись в Переяславле, Ярослав вновь женился. Его женой стала 
Феодосия Игоревна — внучка вероломного князя Глеба Владимировича. Тот, решив 
укрепить свою власть в Рязанской земле, пошел на отчаянный шаг. Он собрал в 
1218 году на совет семерых князей с боярами, а своим слугам тайно велел 
окружить их в шатре и перебить. Уцелевший от гибели Ингвар Игоревич занял 
рязанский стол; при этих обстоятельствах Ярослав сблизился с его сестрой 
Феодосией и женился на ней.

Вскоре у них родился первенец — Федор, а на следующий, 1220 год, другой сын — 
Александр.

В Переяславле и проходили первые годы детства Александра.

...Детство — это мир были и сказки. Русские былины учили верить во 
всепобеждающее мужество богатырей, сказки — в конечное торжество добра, в 
счастливый исход, а также в то, что и жар-птицу и живую воду не добыть без 
крестьянского сына Иванушки.

В ту пору люди не признавали долгого детства и рано видели в сыновьях маленьких 
мужчин. Средневековые писатели и поэты обошли молчанием этот возраст своих 
современников.

Незаметно подошло время постригов. Совершил их епископ Симон — видный деятель 
тогдашнего духовного просвещения. Он — игумен Рождественского монастыря во 
Владимире, один из авторов «Печерского патерика» п представитель утонченной 
культуры владимиро-суздальской придворной среды.

Постриги — рыцарский обряд перехода княжича из детства в отрочество. Это всегда 
торжественное празднество, на которое съезжались княжеские дружинники.

Длилось оно неделями, и князь-отец щедро одаривал собравшихся ко двору вассалов.


Обряд постригов совершался в соборе. Переяславцы гордились Преображенским 
собором святого Спаса. Это был типично крепостной, простой храм для двора 
воеводы и прихожан-горожан. Его четырехстолпная квадратная белокаменная глыба 
несла на себе могучую главу. Он стоял «ак некий символ уверенности, спокойствия,
 силы. Но был храм примечателен и тем, что сам Юрий Долгорукий ч „исполни“ его 
„книгами и мощями святых дивно“.

В соборе маленького князя усадили на высокую подушку. Епископ Симон ножницами 
подрезал ребенку кудри, После заздравных молебствий будущего воина в 
присутствии двора и горожан перепоясали мечом и посадили на коня. Конь считался 
символом силы и мужественности. Когда хотели сказать, что человек болен, 
говорили: он не может даже «на конь всести». Не зря под угол строящегося дома 
клали череп коня, а верхняя часть фронтона именовалась «коньком».

Отныне княжич покидал женскую половину, хоромы своей матери княгини Феодосии, и