котором он сам находился», говорит по этому поводу Клаузевиц.

Суворов оставил в силе прежнюю диспозицию. Двойственность его положения на 
посту главнокомандующего не позволила ему сменить Меласа, и он ограничился 
подтверждением ему приказания немедленно перевести резервную дивизию.

На следующий день Макдональд первым начал атаку, пытаясь охватить фланги 
союзников. Он ждал, что в тылу у них с часу на час появится Моро. Искусным 
распределением сил он достиг того, что на всех участках его войска имели 
численное преимущество.

Багратион стремительно ударил на обходивший правое русское крыло корпус 
Домбровского и рассеял его. Третье подряд поражение настолько деморализовало 
поляков, что они отступили за Треббию и больше не принимали участия в сражении.

Но пока войска Багратиона дрались с поляками, французские дивизии Виктора и 
Руска ворвались в образовавшийся просвет в русском расположении и, пользуясь 
четверным превосходством сил, стали теснить русские полки (дивизию 
Швейковского). Окруженные со всех сторон, не знавшие никогда «ретирады», 
солдаты дрались с бешенством отчаяния. Один гренадерский полк, зажатый в 
железное кольцо, повернул третью шеренгу кругом и отстреливался во все стороны. 
Французы ничего не могли поделать с ним, и в конце концов полк пробился из 
окружения. Солдаты медленно отступали, но то и дело, увлекаемые примером 
какого-нибудь смельчака, кидались в штыки. Трудно было понять, какая сторона 
является отступающей в этом вихре ярости и самоотверженного мужества.

Французы были достойными противниками. Презирая смерть, они бросались в атаки, 
и шаг за шагом продвигались вперед. Командовавший правым русским флангом 
Розенберг послал сказать, что дальнейшее сопротивление невозможно. Прибывшему 
офицеру Суворов указал на громадный камень, подле которого он прилег:

– Попробуйте сдвинуть этот камень. Не можете? Так же невозможно отступление.

Возвратившиеся части Багратиона ослабили остроту положения, но неравенство сил 
было чересчур заметным. Багратион лично прискакал с рапортом о необходимости 
отхода.

– Нехорошо, князь Петр, – тихо сказал Суворов.

Встав на ноги, он потребовал лошадь и поскакал на правый фланг, одновременно 
приказав направить туда единственкую резервную казачью батарею. Навстречу ему 
валила отстреливающаяся, но уже расстроенная толпа солдат. Соскочив с коня, 
фельдмаршал вмешался в их ряды и побежал вместе с ними.

– Шибче!.. шибче!.. – кричал он. – Заманивай их… бегом…

Потом он вдруг остановился и зычно крикнул:

– Стой!

Он остановил войска возле вызванной им из резерва и скрытой в кустах батареи и 
приказал открыть картечный огонь по наседавшим французам. Тотчас вслед за этим 
Суворов, выхватив шпагу, повернул солдат и бросил их в атаку. С соседнего 
участка были сняты батальон егерей и казачий полк и посланы на помощь. Атака 
была так стремительна, что французы в донесениях о бое указывали, что русские 
восстановили положение с помощью подоспевших резервов. На самом же деле это 
были только что отступавшие части.

Суворов поскакал вдоль линии фронта, под роем пуль ободряя бойцов. Следивший за 
ним его секретарь и биограф Фукс с удивлением видел, что стоило где-нибудь 
показаться белой рубахе полководца, как русские войска начинали одолевать 
противника. Стоявший подле Фукса Дерфельден с улыбкой заметил:

– Я эту картину видел не раз. Этот старик есть какой-то живой талисман. 
Достаточно развозить его по войскам, чтобы победа была обеспечена.

Дело заключалось, конечно, не в особых волшебных свойствах Суворова, а в его 
изумительных качествах полководца: в умении моментально ориентироваться в самой 
сложной обстановке боя, определить слабое место у противника и нацелить туда 
удар.

Натиск французов разбился о стойкость и искусство сопротивления. Одна из их 
лучших частей, 5-я полубригада, отличившаяся в ста сражениях, бежала, 
пораженная ужасом.

Любопытно, что Мелас снова ничего не понял в обстановке и выслал только 
половину резерва, продержав другую половину весь день в бездействии.

Ночь застала обе армии на прежних позициях. В этот момент Суворов получил 
известие, что в близком тылу у него появились передовые разъезды Моро. Над