флангов рекою, оврагами и лесами. Однако Суворов сразу заметил допущенную 
турецким командованием ошибку: оно разделило свои войска на три армейские 
группы, причем пересеченная местность затрудняла быстрое прибытие подкрепления 
к какой-либо из них. Суворов решил бить турок по частям: сперва атаковать их 
левофланговую группу, затем центральную и тогда, сомкнувшись с правым флангом 
австрийцев, предпринять наступление на последнюю группировку неприятеля.

План был очень рискованный, но Суворов верил в себя и своих солдат. Характерно, 
что, не желая смущать австрийского главнокомандующего, он не посвятил его 
полностью в свои намерения, сообщив только первую половину плана.

В тот же вечер войска двинулись на сближение с противником. В интересах 
наступавших было возможно долее остаться незамеченными. Поэтому они шли молча, 
команда отдавалась вполголоса. Стояла безлунная звездная ночь. Турки, не 
предполагая активных замыслов противника, не позаботились выставить охранение. 
Около четырнадцати верст войска прошли, не встретив ни одного турецкого пикета. 
По пути пришлось переправляться вброд через Рымну, шириною до двухсот шагов.

Только утром турки заметили приблизившиеся колонны и открыли огонь. В это время 
русский корпус двигался берегом реки к левому флангу турок, австрийцы же 
надвигались на центр, немного подаваясь вправо, вслед за Суворовым. Связь между 
русским и австрийским корпусами поддерживалась кавалерией под командованием 
одного из способнейших австрийских генералов, Карачая. Таким образом, 
наступление велось как бы уступами. Русские войска двигались четырьмя линиями, 
имея на флангах донских казаков. Сам Суворов находился в первой линии, при 
среднем каре.

Идти приходилось полем, заросшим бурьяном и кукурузой. Местность казалась 
ровной, так как из-за высоких кукурузных стеблей не видно было впадин и оврагов.
 Это чуть не повело к катастрофе – у самых турецких окопов колонна Смоленского 
полка наткнулась на глубокий овраг. Войска замялись. В этот момент турки 
открыли бешеную стрельбу, а из-за леса неслись нестройные толпы их конницы.

Суворова это не смутило. Он велел первым рядам немедленно спуститься в овраг и, 
перебравшись через него, атаковать батареи. Остальные части с помощью 
обогнувшей овраг кавалерии вступили в бой с конницей. Как раз в это время 
произошел известный эпизод, описанный одним очевидцем, австрийским офицером. 
Спустившись в овраг, карабкаясь под жерлами неприятельских пушек, гренадеры 
внезапно разразились громовым хохотом: повидимому, вездесущий Суворов рассмешил 
их какой-нибудь шуткой.

Встретив твердый отпор, встревоженная глубоким продвижением ей во фланг 
передовых русских частей, турецкая конница рассеялась. Суворов запретил 
преследовать ее, чтобы не ослаблять темпа наступления.[64 - По его выражению, 
он предоставил бежавшим «Золотой мост». Это выражение употреблялось в то время 
сторонниками точки зрения, согласно которой атакуемому противнику следует 
предоставить путь для отступления. Суворов же всегда стремился уничтожить врага 
и в этот раз допустил исключение.]

Не теряя ни минуты, Суворов направил свой отряд влево, повернув фронт почти под 
прямым углом.

Тем временем австрийцы выдержали ряд сильнейших ударов турок и, хотя замедлили 
свое продвижение, все же с помощью кавалерии Карачая и русской конницы отразили 
все атаки.

Полдневный жар истомил бойцов. Битва на короткий срок приостановилась. Турки 
подтягивали главные силы; Суворов использовал передышку для сообщения своему 
союзнику дальнейшего плана операции. Он предложил концентрически наступать на 
центр неприятельской позиции, Крынгумейлор– ский лес, и одновременно с русскими 
атаковать его.

Однако, изучая лежащую перед ним местность, Суворов заметил, что подступы к 
лесу обстреливались сильной турецкой артиллерией, расположенной в деревне Бокзы.
 Он принял решение сперва овладеть Бокзы, видя в ней ключ позиции, и тотчас 
двинул туда свой отряд.

Сражение возобновилось с новой силой. Великий визирь ввел свежие части, и 
сорокатысячная масса конницы с отчаянными возгласами: «Экбер-алла… Я-алла!» – 
обрушилась на австрийцев. Те мужественно оборонялись, однако с каждой минутой 
слабели. Видя, что Суворов удаляется, принц Кобург– ский слал к нему одного 
курьера за другим, прося поддержки.

– Пускай держится, – отвечал русский полководец, – а бояться нечего: все вижу.

Он знал, что, заняв Бокзы, окажет более действенную помощь австрийцам, чем 
сотрудничая с ними в отражении фронтальной атаки. Ему и самому приходилось 
нелегко – сильные турецкие батареи почти в упор громили его поредевший отряд, с 
флангов то и дело налетали янычары. Во время одной атаки казаки были совершенно 
рассеяны, но пехота устояла. Отлично действовала русская артиллерия,