торговцах лошадьми. Ему пришлось выложить кругленькую сумму, чтобы 
удовлетворить таким образом свои подозрения, но Иаков не жалел серебра, когда 
речь шла о его жизни.

Положив все отчеты перед собой, он обнаружил, что первой деталью того дня после 
праздника стала встреча двух молодых возлюбленных, изготовителя кирпичей Нуску 
и свободной блудницы Эалиль. Ничего замечательного в этой встрече не было, 
поскольку в праздники неразумные молодые люди потратили все свои монеты, и 
затем им пришлось поголодать. Несомненно, барышня Эалиль просила своего 
возлюбленного держаться подальше от ростовщиков, а он, в свою очередь, добился 
от нее обещания никогда больше не продавать свое тело другим мужчинам. 
Расставшись с Нуску на мосту, Эалиль направилась своей дорогой, последовав за 
арамейскими всадниками.

Эалиль не придавала значения законам, запрещавшим блудницам появляться на 
улицах в покрывалах, как женам из семей, и носила на белокурой головке шарфик, 
а на тонкой ее руке качался амулет Иштар. Не будучи зарегистрированной храмовой 
блудницей, она понимала, что мужчин тянет к девушкам из храма, и к тому же была 
очень голодна. По опыту она знала, что вождь далекого племени, разъезжающий на 
дорогой лошади, которую редко можно было увидеть в Вавилоне, обычно имел при 
себе набитый монетами мешочек. Этот всадник из варваров был упитан — видно, ел 
сытно. Сопровождавший его оруженосец был одет в чистую одежду и также ехал на 
хорошей лошади. Эалиль проследила за гостями по всей улице Адада до цитадели 
Эсагилы, где они уставились на огромную башню, а затем спешились и подошли 
поглядеть на таблички, выставленные на просторном, покрытом плитами дворе 
царского дворца. Таблички эти рассказывали о победах Набопаласара и 
Навуходоносора. На одной из них, недавно установленной Набонидом, третьим 
халдейским царем, содержалась насмешка над неизвестным здесь Киром. Несколько 
любопытствующих столпилось вокруг, чтобы прочитать новую табличку, и всадники 
тоже остановились посмотреть.

Воспользовавшись шансом, Эалиль протолкалась вперед, отбросила с лица шарф и, 
словно ища поддержки, схватила арамейца за локоть. Один взгляд, и она поняла, 
что заинтересовала бородатого вождя. Она быстро заговорила по-арамейски, учтиво 
объяснив происхождение таблички. Казалось, объяснение удивило чужеземцев.

— Что там написано? — спросил высокий оруженосец, также по-арамейски.

Читать Эалиль не умела, поэтому сначала расспросила других очевидцев и потом 
объяснила гостям:

— Кир Персидский в ноги мои поклонится; руки мои завладеют его землями; 
имущество его станет моей добычей. — Услышав это, бородатый арамеец улыбнулся. 
Ободренная Эалиль пересказала шутку Набонида:

— Если Кир ее увидит, то не сможет прочесть.

На этот раз громко расхохотался слуга, даже схватился за бока.

— Что ж, пожалуй, не сможет, — вскричал он. — Но, клянусь Анахитой и Ахурой, их 
именами и могуществом, он нашел бы способ ее прочесть.

Этих богов Эалиль не знала. Стоявшие вокруг вавилоняне поглядывали на них 
встревоженно, тогда арамеец тоже забеспокоился и потянул смеявшегося оруженосца 
к выходу. Рассерженная Эалиль последовала за ними, все еще надеясь на успех. 
Она вела себя так, словно они позвали ее за собой.

Рядом с конями, перед любопытными стражами Эсагилы, слуга схватил ее руку. Он 
осмотрел ее, но не похотливо, а задумчиво и сказал:

— Малышка, мы купим не твои ласки, а твой голос. Пойдем!

В словах оруженосца чувствовалась властность. Эалиль не могла прочесть его 
мысли в серых глазах и не могла понять, то ли оба мужчины ее хотят, то ли ни 
один из них. После чего слуга разжал вторую руку и показал шесть монет из 
лидийского золота. Стоили они, как она сразу же подсчитала, раз в двенадцать 
дороже, чем тот же вес в чистом серебре — больше, чем Эалиль удалось заработать 
за все время перед тем, как она дала обещание Нуску. Она покорно побежала рядом 
с всадниками, беспокоясь, как бы солдаты у ворот не заметили блеск золота. 
Таково было свидетельство блудницы Эалиль.


* * *

В тот момент Иаков Эгиби сидел напротив молодого Нуску за столом для подсчетов, 
обдумывая просьбу юноши на еще один заем. Иаков сам занимался такими мелкими 
операциями, но держал наготове охранника-аморита, поскольку должники иногда 
пытались на него напасть. Во взгляде Нуску не читалось отчаяния, было видно, 
что он просто голоден. Размышляя, Иаков послал раба-счетчика за табличкой с 
записями долгов Нуску. На столе рядом с большим кувшином чистой воды лежали