сандаловых сундуках, а ее отец подарил Киру милю земли с садами вдоль реки. Она 
грациозно опустилась на колени перед огнем в комнате, показав тем самым, что 
этот очаг стал теперь ее домом. И во всех отношениях она вела себя превосходно.

— Теперь, — сказала она Киру, — я не боюсь той, другой женщины.

Кир ответил, как отвечали все мужья с того дня, как освободились от животной 
невежественности:

— Нет никакой другой женщины.

Он лишь мечтал по ночам, когда в тишине оживал голос реки, о богине Анахите. 
Теперь же этот образ из сна слился с Кассанданой, живой женщиной, лежавшей с 
ним рядом. Разве не увидел он свою невесту, в день их первого объятия через 
брызги водопада богини? Разве не было это благожелательным знаком от Анахиты?

Свои мысли по этому поводу Кассандана держала при себе, если только они не 
касались Кира практически. Однажды она отметила, что он скакал по своим землям 
один, не сопровождаемый другими вождями. Это было совершенно правильно. Кир 
брал с собой Эмбу, чтобы смотрел за лошадьми, скифа Вольку, назначившего себя 
его телохранителем. У других вождей были свои дела, как правило, подготовка 
асварана или дальние экспедиции для участия в войнах, которые вела Мидия.

— Все же, Кир, — заметила молодая жена, — нигде нет таких дружеских отношений, 
как среди воинов. Я имею в виду персидскую знать. Вожди других племен этим 
пользуются, а ты — нет.

— Они вполне доброжелательны ко мне.

— Только не Митрадат. Другие потакают тебе, поскольку Камбис докучает им 
налогами. Но твой отец может умереть. Вот наступит этот день, и что ты станешь 
делать, чтобы сохранить преданность других? Помни, что на войне ты себе славы 
пока не добыл.

— Других? Каких других?

Кассандана ласково посмотрела на него и подняла палец:

— Во-первых, конечно, маспиев и марафиев, которые вместе с твоим составляют Три 
племени. Затем, во-вторых, как тебе известно лучше меня, семи других племен, к 
которым относятся германии из Соленой пустыни, разбойники марды, осмелившиеся 
назвать свое поселение Городом персов, — нет, я слышала, как греческие купцы 
называли его Персеполем, — и кочевой народ даев. Ты надеешься подчинить себе 
все десять племен?

Кир не думал об этом, и беспокойство жены его позабавило. Он посмеялся над ней, 
сказав, что очистит казну Парсагард и все раздаст вождям. Но Кассандана не 
нашла это забавным.

— Серебро доставляет удовольствие каждому вождю, — задумчиво признала она, — 
хотя вожди персидских племен всегда говорят, что дорожат славой больше, чем 
казной. Есть единственный способ получить доход и славу одновременно — 
завоевать дальние страны и покорить их народы. — Казалось, она это втолковывала 
огню в очаге. — Со времен наших предков, — продолжала она, — царская слава 
приходит от завоеваний.

В первый раз Кассандана произнесла древний оборот — «царская слава». Ее 
воспевали поэты в своих песнях об Ахемене. Веселости Кира как не бывало, он 
рассердился на ее настойчивость.

— Не имею понятия, что я буду делать, когда умрет Камбис, — отрывисто произнес 
он. — Узнаю, когда придет этот день.

На самом деле ему не удавалось строить планы и проводить их в жизнь. При 
необходимости он действовал инстинктивно. У него не было мысли жениться на 
Кассандане, пока он не взял ее за руку. Когда она родила ему сына, то перестала 
беспокоиться о товарищах Кира. Ребенок должен был перенять ее будущие замыслы. 
Его назвали Камбис, в честь царственного деда.




ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ МАГА


Эта встреча произошла, потому что Кир любил исследовать пещеры. Он без устали 
бродил вдоль русел рек и ручьев, поднимаясь в горы до самых высоких голых 
вершин. При этом он задерживался в пещерах, прятавшихся за соснами на таких 
высотах, где ветер останавливал рост деревьев, а охотники показывались редко, 
разве что преследуя горного козла. Здесь, рядом с питаемыми снегами потоками,