престола из Парсагард ради кампании завоеваний, которая затмит его отца, и о 
ревности Камбиса, скрывавшего свои муки, сочиняя вкрадчивые поздравительные 
письма отцу-царю. Лицом к лицу с Киром ни Камбис, ни Кассандана, слепо любящая 
сына, не раскрывали своих мыслей. Да, Кир должен был взять сына в восточные 
земли, не обращая внимания на закон.

Кир не отдавал себе отчет в том, что и сам он изменился. Сидя в парадном 
облачении в ападане, он беспокойно предавался воспоминаниям о долине Заратустры,
 словно слыша далекие, зовущие его голоса. Иногда, пребывая в задумчивости, он 
переставал вслушиваться в голоса просителей, подходивших к трону. Он вспоминал 
тревогу своего отца-труженика, опасавшегося, что имперское правление положит 
конец миру в долине. Однажды, на закате, когда вошли рабы, чтобы зажечь 
светильники, Кир не смог больше выносить напряжение, которое он испытывал при 
выслушивании жалоб. Он внезапно встал, заканчивая аудиенцию, и приказал 
охранникам не сопровождать его. Сбросив пурпурную мантию с плеч, он вышел 
задней колоннадой и свернул на садовую тропинку, которая вела к старым воротам, 
где в детстве он слушал уроки мудрости. Теперь там безмятежно стояли каменные 
крылатые быки. Под ними старый Эмба болтал с крепким арамейцем, завернутым в 
шаль, который, увидев Кира, крикнул, что продает скаковых лошадей. Не повернув 
головы, Кир прошел дальше к реке.

Он взошел на холмик, откуда, возможно, на расстоянии полета стрелы было слышно 
журчание воды в реке. Стоя на холме, Кир смотрел на огонь заката, бьющий по 
западным горам, и небо горело, как голова, которую терзала одна и та же мысль. 
Ему очень хотелось услышать знакомый голос фраваши, получить от него совет, но 
он слышал лишь бегущую воду и видел смутные фигуры Эмбы и торговца лошадьми, 
нерешительно последовавших за ним. Он уже никогда не сможет побыть совсем один. 
Приблизилась еще одна фигура и заговорила:

— Великий царь, однажды я предупредил тебя. — Сгорбленный от прожитых лет 
человек опирался на посох. Под лучами заката на его плаще сверкнула золотая 
нить. В ухе поблескивало серебряное кольцо. Он продолжил:

— Да, я первым принес тебе весть о приближении Гарпага, теперь покойного, и 
мидийского воинства, которое теперь служит тебе.

Наклонившись, чтобы лучше рассмотреть его лицо, Кир узнал купца-иудея из 
Вавилона, действительно предупредившего его тогда.

— Помню, — согласился Кир. — А с чем ты пришел сейчас?

— Я ждал у внешних ворот, ибо мне есть что сказать Киру наедине. — Темные 
глазки купца тревожно всматривались в Ахеменида. — В Вавилонии царь Набонид 
вернулся к своему первенцу Валтасару. Теперь они вместе укрепляют свои стены, 
созывают войско копьеметателей и все свои колесницы от Газы до Приморья. Они 
собирают все свои силы против Кира Ахеменида.

По привычке Кир задался вопросом, какой мотив побудил иудея прийти к нему с 
этим даровым предупреждением, он знал, что какой-то мотив наверняка был. В 
самом деле, другие источники доносили, что Набонид с сыном отдалились друг от 
друга. Кир подумал и вдруг засмеялся. Эти же слова могли относиться к нему с 
Камбисом. А в чем же была истина? Взвешивая правдивость предупреждения, Кир 
почувствовал возможность покончить с тем, что его беспокоило. Стоило ли 
сомневаться в таком шансе? Он хлопнул в ладоши и сказал иудею, что снова 
выражает ему признательность. Эмбе Кир сказал, что старому слуге еще раз 
придется последовать за ним, а арамейцу крикнул, что купит его скакунов для 
самого себя.

Возродив в себе надежду на свои силы, Кир быстро вернулся в приемный зал, где в 
портике ждали придворные и слуги, в эти неясные часы настороженно следившие за 
каждым его движением. При его приближении они посторонились, и Кир подошел 
прямо к Камбису, ставшему крепким воином, выше его ростом, пусть даже это были 
все его достоинства. Обняв Камбиса, он радостно его поцеловал в знак 
приветствия и сказал так, чтобы все слышали:

— Настало время тебе взять в свои руки бразды командования нашим воинством, а 
также полками из Сапарды и восточных земель. Настало время тебе повести их 
дальше, пока не наступила осень и снег не закрыл горные перевалы. Иди и дозволь 
мне быть твоим советником. Ибо на этот раз мы вместе пойдем по одной дороге.




Часть пятая

ВАВИЛОН СОКРУШЕН