начинала быстрый бег с высокой гряды рядом с Маракандой и через шестьсот миль 
впадала в Арал. Кочевники никогда не смогли бы навести переправу через такое 
водное препятствие, а их переправе через реку на плотах или надутых шкурах 
животных можно было помешать. Чтобы постоянно наблюдать за Сырдарьей, Кир 
воздвиг семь фортов, как раз по числу звезд-хранительниц, со станциями смены 
лошадей по соединявшей их дороге. Как опорную точку новой границы, он построил 
укрепленный город, названный Городом Кира, или просто Кирой. Эти сторожевые 
посты должны были подавать ранние предупреждения о набегах и вторжениях, чтобы 
в Мараканде смогли организовать защиту.

На следующий год после сооружения Киры инженеры закончили укрощение другой реки,
 Амударьи. При разливе заполнялось озеро за новой каменной дамбой; пять 
шлюзовых ворот выпускали воду в пять каналов, орошавших поля почти до самого 
моря. Сатрап Хорезмии контролировал поток воды и собирал налог с поселений, 
получавших воду. Не будут платить, сказал Кир, не давать воды.


* * *

Затем утром перед отъездом с равнины Кир получил предупреждение. Он проснулся 
до рассвета, почувствовав чье-то присутствие в шатре, и подумал, что слуга 
собирает вещи перед дорогой, — Кир всегда отправлялся в путь на рассвете. Рядом 
с ним не было никакого движения, в полной тишине он мог слышать, как у входа 
вполголоса переговаривались охранники из его тысячи.

Вскоре он перестал сомневаться, что на фоне стены шатра видит темное пятно. 
Лежа молча на соломенном ложе, Кир разглядел стоящую фигуру, застывшую на месте.
 Над укутанным в черные одежды телом выделялось бледное лицо, и Кир набрал в 
легкие воздух, готовясь криком позвать своих людей. В тот же момент фигура 
заговорила с ним, произнеся слова, которые он почти не понял. «Второй раз.., 
принес вред.., ее народу, который не причинял ему вреда».

Сдержанный голос не принадлежал мужчине, он напомнил Киру разгневанную Томирис. 
Кир подумал о Великой богине и начал подниматься с ложа. Через несколько секунд 
он уже боролся с напряженным телом, пытаясь поймать размахивающую руку и 
чувствуя на своем лице горячее, прерывистое дыхание. Кир напрягся и отшвырнул 
противника от себя. Фигура сразу исчезла. Дыхания не было слышно.

На циновку у его ноги что-то упало. На ощупь он нашел и зажал в руке мягкий 
металл тяжелого кинжала. Тогда, откинув занавеску, он вышел из палатки и 
оказался перед двумя охранниками с копьями, с любопытством уставившимися на 
него.

— Кто вышел отсюда передо мной? — спросил он.

Молодые воины переглянулись, и один застенчиво объяснил, что не было никого, 
кроме женщины, закутанной в плащ, — красивой женщины с распущенными волосами.

— Вы видели, как она входила?

На этот раз они ответили сразу же:

— Нет, не в нашу смену.

Они перевели глаза на правую руку Кира. При свете ночника он увидел, что сжимал 
в ней кинжал из темного золота, и пальцами ощутил знакомое изображение Иштар и 
львицы. Очень давно в Травяном море после убийства Вартана он выбросил этот 
знак богини. Случилось это после разграбления сарматской гробницы, когда он не 
посчитался с просьбой принцессы Томирис.

Не дэва богини его навестила; почти наверняка это была сарматская женщина и, 
возможно, сама Томирис, высказавшая ему в лицо свою ненависть. Она вошла 
крадучись в последние мгновения темноты, когда лагерь зашевелился. Гнев охватил 
Кира, и он вскричал:

— Слепые сторожевые псы, пропустить бродячую шлюху через свой пост!

Когда на его крик прибежали другие со своим оружием, Кир приказал убить молодых 
охранников их собственными копьями. Распоряжение тотчас было исполнено. Позднее 
Кир сожалел об этом.

Убитые воины считали, что стройная женщина, выскользнувшая из шатра до рассвета,
 оставила его ложе, прослужив ему всю ночь. И быть может, богиня, защищавшая 
женщин, в этот миг их заколдовала.




ОПАСНЫЕ ВЕРШИНЫ