солнцем!

— Тогда передай ей, — сказал Кир, — что она должна повести женщин туда. Ясно, 
что здесь они не продержатся долго без защиты мужей.

Услышав эти слова, молодая воительница снова разразилась мелодичными звуками. 
Пока могилы не разрушены и не осквернены, она ни за что так не поступит. Только 
если дом опустеет, его охрана становится бесполезной. И, сверкая глазами, она 
подъехала ближе к Киру.

— Ахеменид, — крикнула она, — это верно, что ты сильный, а я слабее! Здесь я не 
могу тебе противостоять. Но если ты разрушишь могилу отца, моя ненависть 
последует за тобой, будто тень твоего статного тела. Я узнаю, куда ты 
направляешься, и во сне придумаю, как нанести тебе огромный вред. Твоим врагам 
я стану другом, твоим друзьям — врагом. Никогда больше я не появлюсь тебе на 
глаза до дня, когда смогу держать твое тело в объятиях и смотреть, как твоя 
кровь и жизненная сила стекает на землю…

Неожиданно Томирис закрыла руками свое прекрасное лицо и расплакалась, склонив 
голову к лошадиной гриве, чтобы спрятать слезы. Прежде чем Кир смог ответить, 
она повернула лошадь и ускакала прочь. Женщины-воительницы последовали за ней, 
и все они исчезли в зарослях кустарника. Две пленницы побежали за ними, и Кир 
не стал им препятствовать.

Как это по-женски, подумал Кир, начать с угроз и разрыдаться, когда не удалось 
добиться своего. Но в храбрости этой девушки он не сомневался.

Вернувшись к раскопкам, он обнаружил, что Вартан и землекопы проломили дверь и 
уже зажигали факелы, готовясь пройти в погребальное помещение.

— Не нравится мне это, — сказал он.

Он вспомнил табличку Ашшурбанипала на руинах Шушана — торжество ассирийца, 
разрушившего, разбросавшего могилы эламитов, чтобы лишить их призраков мирного 
отдыха и подношений родных.

— Это в тебе говорит персидское благородство. — Зубы Вартана блеснули из 
спутанной бороды. — Но что лежит внутри этого кургана, кроме нескольких 
скелетов и сокровищ, погребенных с ними суеверными варварами? Или ты настолько 
боишься сарматской девчонки, что не позволишь своим воинам обогатиться?

— Не настолько, — согласился Кир.

Тогда вслед за Вартаном и землекопами в дыру с готовностью полезли еще 
несколько асваранцев.

По-настоящему большая погребальная зала, сверху покрытая деревянными балками, 
была тщательно приготовлена для возвращения к жизни могущественного вождя. 
Сначала незваные гости натолкнулись на останки прекрасных лошадей в дорогой 
сбруе, с мертвыми конюхами, лежавшими в их головах. За ними в центральной 
комнате лежали слуги с серебряными рогами для питья. На помосте, как живой, 
покоился золотобородый Гесир; на нем был усыпанный драгоценностями пояс, 
дорогие нарукавники, а золотой шлем был украшен золотым изображением головы 
оленя и увенчан оленьими рогами. Подле него лежали все необходимые вещи, от 
охотничьих сапог до кнута с золотой рукояткой, и все они были украшены так, 
чтобы соответствовать положению Гесира. Кир подумал, что на самом деле все 
сарматские сокровища были похоронены с царем. Во всяком случае, его дочь 
Томирис не носила подобных украшений.

Поскольку спертый воздух затруднял дыхание, Вартан и работники поспешно срывали 
ценности, сваливая их в бронзовый котел, достаточно вместительный, чтобы 
сварить целого барана.

Справа от сармата лежала женщина примерно его возраста, выглядевшая все еще 
элегантно в одеянии из атласа и шелка, с серебряным светильником, полным масла, 
и ручным зеркальцем рядом с ней. Наверное, она убила себя сама, чтобы быть 
похороненной вместе с мужем. Видимо, это была царица и мать Томирис.

Издав восклицание, Кир подобрал бронзовое зеркало. На его золотой ручке была 
изображена львица с женской головой — Великая богиня. Это было так похоже на 
рукоятку его кинжала, что обе вещи могла создать одна и та же рука.

После разграбления гробницы Вартан с большим трудом смог вытащить нагруженный 
бронзовый котел через входной туннель. Некоторые персы расценили это 
происшествие как дурное предзнаменование. Со своей стороны Вартан прикинул, что 
они стали богаче на центнер чистого золота, не считая драгоценных камней.

Кир все еще держал в руке кинжал Манданы. Поддавшись внезапному порыву, он 
бросил его на груду золота скифов. Все предметы, как он заметил, были 
превосходно выполнены искусными художниками.