С этого времени, объявили глашатаи, город получает собственного царя, каковым 
будет Камбис, сын Великого царя, Царя земель.

Страна не будет разделена, как во времена первого Саргона и Навуходоносора, ее 
пределы будут простираться от моря до моря, то есть от далекого Великого моря 
до Персидского залива. Эта огромная территория стала теперь единой сатрапией 
Вавилона, или Бабируша, как называли ее персы. И она присоединяется к Шушану, 
поскольку Губару, господин Шушана, стал сатрапом всего Бабируша.

— Все те, кто правит в этих пределах, — провозгласил Кир, — от Верхнего моря до 
Нижнего моря, и цари западных земель, обитающие в шатрах, — все они приносят в 
Вавилон обильную дань и складывают к моим ногам.

Все далекие города, даже Тейму в пустыне, Харран в горной местности и Сиппар, 
следовало восстановить, а их поля — возродить.

И богов этих дальних мест нужно было освободить из их заключения в Эсагиле и 
сопроводить обратно в пустовавшие святилища. Даже Шамаша требовалось возвратить 
в храм Сиппара, а Шушинака — в святилище Шушана.

— Всех богов Шумера и Аккада, которых Набонид — к гневу господина богов — 
принес в Вавилон, я, Кир, отнесу обратно в их жилища, чтобы остались они там 
навсегда, и радость могла вернуться в их сердца.

И вместе с пленными богами следовало отпустить пленные народы — аморитов с 
огромных равнин, эламитов с плоскогорий, искусных в ремеслах манна, лодочников 
с приморских земель, финикийцев с закатного берега. Эти народы, плененные на 
войне при бывших вавилонских царях, порабощенные или силой принуждаемые к труду,
 следовало отпустить с их семьями и пожитками.

— Я, Кир, соберу вместе все эти народы и возвращу к их домам.

Так в 538 году до н.э. Кир начал помогать народам, скопившимся в стенах столицы.
 Тем самым он хотел увеличить в провинциях численность сельскохозяйственных 
работников и рыбаков.

Его наполовину варварскому уму казалось, что огромный грех Вавилона заключался 
в том, что этот город стал местом размножения рабства. Поскольку все детали 
сохранялись в его памяти, он побеспокоился выселить из метрополии класс бывших 
солдат и направить на работы по осушению полей Описа и Сиппара. И он вспомнил, 
что работники с иудейского канала помогли ему раздвинуть воды Вавилона, а с 
помощью их сородичей из грязного квартала Кебар его штурмовой отряд вышел из 
реки к Эсагиле.

В его личном архиве, хранившемся на единственном глиняном цилиндре, было 
записано несколько слов, примерно такого содержания: «Мои солдаты с миром 
перемещались по всей протяженности Вавилонии. Во всем Шумере и Аккаде ни один 
человек меня не боялся. Я посвятил свое время внутреннему положению Вавилона и 
всех других городов. Я освободил его жителей от ига, от которого они страдали».


* * *

Старейшины из молитвенной комнаты в Кебаре разыскали Иакова Эгиби, первого 
еврея, предсказавшего пришествие Кира. Иаков, из страха избегая до этого 
времени присутствия Кира, согласился пойти с ними подать царю просьбу. Их 
сопровождали другие банкиры и главы деловых домов.

Они уговаривали Иакова стать выразителем их интересов, так как он встречался с 
Ахеменидом до падения Вавилона. И снова Иаков согласился, но не стал упоминать 
о той встрече на мосту. Ведь Кир ничего о ней не сказал. Вместо этого Иаков 
говорил так, словно они не были с Киром знакомы, и предложил принести в дар 
Великому царю свое личное состояние.

— Поскольку я сберег тридцать девять талантов и пятьдесят девять мин серебром. 
Эту сумму я передаю в руки моего господина и царя.

Предложить свое богатство для Иакова Эгиби было не только вопросом собственного 
достоинства, но и тонким дипломатическим ходом, который мог бы открыть путь для 
следующей просьбы.

Кир посмотрел на него, на старейшин, входивших в делегацию, и улыбнулся.

— В данном случае, — ответил он, — было бы уместнее мне дать тебе еще 
одну-единственную мину, чтобы размер твоего богатства достиг ровно сорока 
талантов.

Готовясь к ответу, который он был обязан дать, Иаков собрал все свое мужество.