- И не только Токарев и Дегтярев прошли полный курс рабочих университетов. - 
Лейтенант, взявшись руками за спинку кровати, подтянул себя повыше, стараясь 
выбрать более удобное положение, чтобы дать отдохнуть уставшему от долгого 
лежания телу. - А возьмите Симонова. Был и учеником кузнеца, и слесарем, и 
мастером. Такой же путь прошел Шпагин. Так что по-настоящему творческий 
потенциал всех этих конструкторов раскрылся, проявился в полную силу лишь после 
Великой Октябрьской социалистической революции. Можно смело сказать именно 
советский общественный строй открыл перед ними неисчерпаемые возможности 
воплощения задуманного в жизнь во имя защиты завоеваний Октября. 

Мне сейчас представляется, что лейтенант-десантник был для нас в те дни подобно 
комиссару, с которым повстречался Алексей Маресьев в пору, когда ему хотелось 
уйти из жизни. Малоразговорчивый, лейтенант находил самые необходимые слова для 
каждого из нас, умел усилить беседу политическими мотивами. В нем была какая-то 
внутренняя сила, убежденность. Бесконечно жаль, что в памяти не осталась его 
фамилия. Мы больше звали друг друга по именам или по принадлежности к роду 
войск: сапер, артиллерист, танкист, десантник. 

- Скажите, а я смогу в одиночку сделать пистолет-пулемет? Есть у меня такая 
задумка - попробовать изготовить оружие собственной конструкции, поделился я 
своей сокровенной мечтой с лейтенантом. Показал ему свои наброски в блокноте. 

Лейтенант не усмехнулся, не стал иронизировать, а очень серьезно сказал: 

- В одиночку трудно что-либо путное сделать, без помощников при изготовлении 
изделия все равно не обойтись. А вот разработать самостоятельно собственную 
конструкцию - можно. Тут тебе пример хороший - Токарев. Его пистолет-пулемет, 
его самозарядная винтовка СВТ, его пистолет ТТ - каждая конструкция - плод 
самостоятельной самоотверженной работы. 

Лейтенант взял мой блокнот, внимательно просмотрел чертежи. 

- А вообще-то, я должен сказать, и в оружейном деле наступило время перехода от 
кустарных методов конструирования к коллективному творчеству. Война вот мешает 
только. Конечно, такие сильные личности, как Токарев, еще многое могут сделать 
самостоятельно. Но, полагаю, при повсеместном переходе к автоматическому 
стрелковому оружию, при всевозрастающем усложнении его производства решающее 
слово будет за конструкторскими бюро. К твоему сведению, первое в нашей 
отечественной школе оружейников проектно-конструкторское бюро создал в 
двадцатые годы Федоров, книги которого, как я вижу, ты внимательно изучаешь. 

- И вы знаете, кто с ним работал? В книге он об этом ничего не пишет. 

- Еще время не пришло для такого рассказа. Но с кем в одной связке работал 
Федоров, можно хорошо проследить по образцам двадцатых годов - ручным пулеметам 
системы Федорова - Дегтярева, спаренному ручному пулемету системы Федорова - 
Шпагина и другим конструкциям. Дегтярев, Шпагин и многие другие изобретатели 
стали и учениками Федорова, и его единомышленниками, войдя в возглавляемое им 
проектно-конструкторское бюро. 

Уже позже, в 60-е годы, мне пришли на память слова лейтенанта-десантника, 
вместе с которым мы размышляли в госпитале о направлениях развития 
автоматического оружия, о его будущем. Приезжал я тогда в Москву по приглашению 
Ф. В. Токарева, которому исполнялось 95 лет. Во время нашего разговора о 
конструкторском житье-бытье Федор Васильевич вспомнил вдруг конкурсные 
испытания автоматических винтовок далекого 1928 года. 

- Пришлось мне тогда противостоять сплоченной команде изобретателей из 
Ковровского КБ. Ох и нелегко было. Федоров, Дегтярев, Уразнов и, кажется, еще 
Кузнецов и Безруков совместно представили сразу три образца. А у меня - лишь 
один. Но какой! 

Старейшина нашего конструкторского корпуса оружейников улыбнулся, довольно 
пощипал пальцами белую густую щеточку усов. 

- Не уступил я тогда ковровцам. Нет, не уступил. 

Но это уже потом, в основном в послевоенные годы, судьба сводила меня и с Ф. В. 
Токаревым, и с В. А. Дегтяревым, и с Г. С. Шпагиным. А пока, примостившись 
где-нибудь в палате или в коридоре госпиталя, я с помощью карандаша и бумаги в 
беседах с лейтенантом-десантником разбирал на части известные мне системы наших 
оружейников, познавал их конструкторское творчество и мышление, пытался, 
насколько было возможно, найти какой-то свой путь к созданию нового образца 
пистолета-пулемета. Того опыта, что черпал из книг, из разговоров с лейтенантом,
 явно было недостаточно, хотя и он прибавлял знаний. Очень хотелось на практике 
проверить свои конструкторские замыслы, выполнить задуманное в металле. 

Рана моя заживала медленно. Рука действовала плохо. Сделав все, что было в их 
силах, доктора приняли решение из госпиталя меня выписать, но отправить