алтаром, проявил себя 
смелым и мужественным воякой, получив чин генерал-майора, став испанским 
грандом, чем очень гордился. Но снова с военного пути его увлекла женская 
улыбка, он с первого взгляда в городе Спа влюбился в белокурую польскую 
красавицу Шарлотту Санегу. Поляки ожидали от него подвигов, и Станислав 
Понятовский, польский король, поднес ему право гражданства Речи Посполитой. В 
ответ на это Нассау решил отблагодарить свое новое отечество — идеей утвердить 
судоходство по Днестру и организовать сбыт польской продукции в портах 
Средиземноморья. Тут уж без содействия устраивавшего Новороссийский край 
Потемкина обойтись было нельзя. Тогда-то, в 1786 году, он и попал к 
«великолепному князю Тавриды». Дружба «склеилась» сразу. Екатерина удивлялась. 
«Странно, как тебе князь Нассау понравился, тогда как повсюду имеет репутацию 
скверную». Но затем и сама во время путешествия по югу проявила благосклонность 
к Нассау и приняла его на русскую службу капитаном. В марте 1788 года принц был 
уже контр-адмиралом, командиром гребной флотилии на Днепровском лимане.

С первых же дней войны успешно отражал атаки турок, 57 неприятельских кораблей 
которых подошли к Очакову, — не застали врасплох. Да он и не дремал, был быстр 
на атаку, рвался в бой и скоро учинил у Кинбурнской косы немалый погром 
турецкому флоту, выведя из строя 13 малых кораблей. «Георгий» 2-й степени 
засиял на груди у принца. Неплохое начало. Но Нассау-Зиген признавал, что тут 
не все его искусством добыто. Жене отписал: «Нет большего удовольствия, как 
содействовать успеху сражения, но с русскими я часто буду иметь это 
удовольствие. Офицеры, солдаты, матросы — все они дрались героями. Нет никого 
храбрее русского». От германского принца, французского капитана, испанского 
гранда, гражданина Речи Посполитой — это было ценно услышать.

Потемкин высоко его оценил, написал Екатерине: «Матушка, будьте щедры к Нассау, 
и сие дело его трудов и усердия. За сие нужно щедро его наградить имением и так 
привлечь навсегда. Сколько он сделал и сколько подвергался смерти».

И после этого Нассау-Зиген снова рвался в бой, получил три тысячи душ в 
Могилевской губернии, золотую шпагу и разрешение поднять флаг вице-адмиральский 
за новые победы. Быстро прошагал по лестнице принц, без труда взял награды. А 
хватит ли этого, думал Потемкин, для командира всего флота Черноморского? Есть 
ли расчет? Выдержка? Знания морского искусства? На веслах шхуны и мелкие суда 
двигаются, — то одно, а на просторах под парусами, как перестраиваться, как на 
ветру держаться? Сможет ли командовать? Сможет маневр произвести?

Люб, люб был ему отвагой и авантюрностью своей Карл-Генрих-Николай-Оттон (вона 
сколько имен насобирал), но... флот Черноморский возглавить?

Думал, думал светлейший, отпустил его командовать Балтийским гребным флотом — с 
веслом, абордажной схваткой, пожалуй, у принца лучше выйдет, чем с парусным 
флотом. Тут нужен муж хладнокровный, в морском деле досконально разбирающийся, 
да и свой, морскими экипажами признанный и любимый. Кто? Наверное, этот 
сдержанный Ушаков? Храбр. Умен. Молчалив, правда. Но в морском-то бою 
безупречен, бесстрашен и не беспечен. Да, он.

14 марта 1790 года Потемкин подписывает ордер Черноморскому правлению, в 
котором написал: «Предположа лично командовать флотом Черноморским, назначил я 
начальствовать подо мною господину контр-адмиралу и кавалеру Ушакову. Господин 
контр-адмирал и кавалер (граф) Войнович отряжен в командование морских сил 
каспийских... бригадиры Голенкин и Пустошкин имеют быть начальниками эскадр при 
флоте».

В другом ордере, направленном в этот же день Ушакову, Потемкин твердо 
предписывает: «Не обременяя вас правлением Адмиралтейства, препоручаю Вам 
начальство флота по военному употреблению (выделено мною. — В. Г.), а как я сам 
предводительствовать оным буду, то и находиться вам при мне, где мой флаг 
будет». В ордене светлейший князь предложил рассмотреть с обер-интендантом 
Афанасьевым все, «что нужно для снабжения судов на кампанию», расписал порядок 
ремонта кораблей и определил новые назначения и назидательно закончил: 
«Препоручаю наблюдать в подчиненных строгую субординацию и дисциплину военную, 
отдавать справедливость достоинствам и не потакать нерадивым; старайтесь о 
содержании команды, подавая всевозможные выгоды людям, и удаляться от жестоких 
побои».

Ушаков же «отдавал справедливость достоинством» и подавал «всевозможные выгоды» 
людям уже давно без позволений и ордеров, спущенных сверху.




Фидониси, Керчь, Тендра, Калиакрия — блестящие победы. Рождение новой тактики...



Именно в этих боях при Фидониси, у Керчи, Тендры и особенно при Калиакрии 
утвердился флотоводческий гений Ф. Ушакова. Его умелое «опережение» при 
Фидониси, обход фрегатами неприятельских кораблей застав