, разбили, разломали, 
сожгли, на небо пустили и в пепел обратили, а сами стали быть во всем 
Архипелаге господствующими».

Чесменская победа поразила всю Европу. Еще несколько месяцев назад жалкая, 
растрепанная эскадра вызывала презрительную улыбку у морских ведомств Англии, 
Франции, Испании, Швеции. И вдруг полное уничтожение турецкого флота. Откуда? 
Как? Кто совершил? Вот тут-то и пошли в ход поиски иностранных капитанов, якобы 
обеспечивших победу в экспедиции русского флота[3 - Вот, например, что писалось 
позже, но с опорой на постоянно существовавшую точку зрения в западной 
военно-исторической науке в книге «История военных флотов» Шабо-Арно (Спб., 
1896): «Путем обещаний и подарков императрица привлекла в свои владения 
довольно большое число английских моряков, сделав их инструкторами русских 
рыбаков и неотесанных мужиков, которые были призваны для управления парусами и 
пушками кронштадтских кораблей».]. Изгнанный вскоре после Чесмы из русского 
флота по причине полной безответственности Эльфинстон выдвинул себя на место 
вершителя победы, не прочь был приписать эту главенствующую роль себе способный 
командир Самуил Грейг. С размахом, свойственным его характеру, загреб все 
почести Алексей Орлов. Он получил тогда чин генерал-аншефа, титул «Чесменский» 
и был награжден высшим военным орденом Св. Георгия первой степени[4 - Следует, 
однако, сказать, что сам А. Орлов предназначенное ему по указу императрицы 
вознаграждение в сумме 22 757 рублей попросил раздать людям в эскадре, которые 
участвовали в экспедиции и содействовали успеху своей храбростью, трудами и 
слепым подчинением. 14 тысяч он просил раздать нижним чинам, как морским, так и 
сухопутным, 6 тысяч отдать семейству капитана первого ранга Толбукина, 
погибшего в боях, — «на приданое дочерям и на воспитание сыновей».]. Екатерина 
писала в своем рескрипте на имя Орлова: «Блистая в свете не мнимым блеском, 
флот наш, под разумным и смелым предводительством Вашим, нанес сей раз 
чувствительный удар отоманской гордости. Весь свет отдает справедливость, что 
сия победа приобрела Вам отменную славу и честь. Лаврами покрыты Вы, лаврами 
покрыта и вся находящаяся при Вас эскадра». На истинного организатора 
победоносного флота, однако, лавров не хватило. А ведь главным творцом морской 
победы в Средиземном море был выдающийся русский флотоводец, предшественник 
Ушакова, славный адмирал Григорий Спиридов[5 - Придворные летописцы, однако, не 
утвердили его в этом звании, не записывали в указы, предавали забвению. Им в 
немалой степени это удалось. Фигура Спиридова у нас недооценена и до сих пор 
требует более внимательного рассмотрения военными историками, популяризации, 
утверждения в народном сознании как выдающегося флотоводца.Г. Спиридов уже на 
исходе Архипелагской кампании подал прошение, в котором написал, что вступил в 
корабельный флот в 1723 году, был при флоте на море пять кампаний, «продолжал 
службу на Каспийском, Балтийском, Азовском, Северном, Атлантическом и 
Средиземном морях», «был под командами и сам командиром, а потом флагманом 
командуя, эскадрами и флотом, но ныне (в 1773 году) — „по дряхлости и болезням“ 
— он просил от военной и статской» службы отставить. В январе он сдал флот 
своему ученику контр-адмиралу Елманову и отбыл в Россию в свое имение Нагорье 
под Переславлем-Залесским. Как-то уж очень похоже закончили свою жизнь 
выдающиеся русские флотоводцы — Спиридов и Ушаков. Ревнивы к истинной славе 
власти предержащие.].

...Однако в целом в Петербурге значение победы у Чесмы осознали — устроили 
пышные торжества, решили ежегодно отмечать праздник Чесменской победы, учредили 
серебряную медаль на голубой ленте. На медали был изображен горящий турецкий 
флот и выбито короткое слово — «БЫЛ».


* * *

Чесменская победа выводила Россию в разряд великой морской державы. Она подняла 
волну патриотизма, вызвала чувство национальной гордости. Правительство считало 
необходимым закрепить это чувство в монументальном искусстве. Сразу после битвы 
в 1771 году, не раскачиваясь и не ожидая конечных результатов войны, по проекту 
архитектора Ринальди в Екатерининском парке Царского Села (Пушкин) приступили к 
сооружению Чесменской колонны. Двадцатиметровая Большая ростральная колонна, 
установленная на массивном гранитном пьедестале, была вырублена из олонецкого 
мрамора и украшена барельефами, связанными с эпизодами битвы. Венчалась она 
орлом, который разламывал полумесяц. Колонна утверждала идею великой победы 
русского флота, наполняла гордостью сердца современников. Недаром поэтический 
гений Пушкина коснулся ее в стихотворении «Воспоминание в Царском Селе».

		...окружен волнами,
		Над твердой, мшистою скалой
		Вознесся памятник. Ширяяся крылами,
		Над ним сидит орел младой.
		И цепи тяжкие, и стрелы громовые
		Вкруг грозного столпа трикратно обвились;
		Кругом подножия, шумя, валы седые
		В блестящей пене улеглись.




Благословение


Было это или примерилось мичману Фе