м учреждением, основанным 
Петром Великим, имеет в действительности больше права на древность, чем флот 
британский. За столетие до того, как Альфред (король англосаксов, царствовавший 
с 870 по 901 год) построил британские корабли, русские суда сражались в морских 
боях: и тысячу лет тому назад первейшими моряками своего времени были русские».


Жестокое татаро-монгольское иго захлестнуло петлю и на морских устремлениях 
Руси. Однако «морское тяготение» есть естественное качество всякой великой 
нации. Не затухает мастерство корабелов на речках. Строятся ладьи, барки, лодки 
на Волге, Оке, Дону, Днепре, Северной Двине, на Ильмене и Москве-реке. Очаги 
морского тяготения сохраняют морской статус нации. Один на Севере — Белое море, 
Архангельск, Холмогоры, где независимые и сноровистые поморы делали прочные и 
ходкие лодьи и кочи, способные достичь не только обильной тюленями Матки (Новой 
Земли), но и далеких нурманов (Норвегии), соревнуясь с ними в мореходном 
искусстве. Второй очаг был на диком, зловещем для России и Украине юге, ибо там 
зарождались очередные турецко-крымские набеги на их земли, сопровождаемые 
насилием, убийством, пожарами. Там же, на юге, на Дону и Днепре, были два 
вольнолюбивых бастиона, с существованием которых мирились в боярской Москве и 
на гетманской Украине. Донские и запорожские казаки играли роль щита для 
восточно-славянских земель. И еще были они прекрасными мореходами, казачьи 
струги «чайки» бесшумно скользили по рекам и морю, и, оказываясь под стенами 
Синопа, Трапезунда, работорговой Кафы, Варны и даже у стен Константинополя, их 
молниеносные десанты наносили удары по вековечным обидчикам и опять исчезали в 
пространствах моря.

На востоке Московского царства тоже был прорыв к одному из южных морей. Русской 
рекой стала Волга. Н. М. Карамзин писал об этом периоде XVI века: «Кроме славы 
и блеска, Россия, примкнув свои владения к морю Каспийскому, открыла для себя 
новые источники богатства и силы, ее торговое и политическое влияние 
распространилось. Звук оружия изгнал чужеземцев из Астрахани, но спокойствие и 
тишина возвратили их. Они приехали из Шемахи, Дербента, Шавкала».

Тогда же в ответ на смертоносный поход хана Довлет-Гирея в 1558 году Иван 
Грозный направил в Крым отряд двух воевод (Вишневского и Адашева) по Дону и 
Днепру, в котором были боевые русские суда. Отряд захватил турецкие корабли, 
занял Очаков, высадился в Крыму, освободил из полона тысячи христиан. Однако 
прямого морского выхода в Европу к Мировому океану Россия в средние века не 
имела. В то время, когда она, истекая кровью, защищала европейскую цивилизацию 
от ордынского варварства, Испания, Португалия, Голландия, Италия, Англия, 
Франция выходили на океанские просторы. Зарождалось океаническое мышление, 
которое давало простор экономике, науке, торговле, литературе и искусству. 
России еще предстояло выработать такое мышление и овладеть им.

Нельзя себе представить великую нацию, настолько оторванную от моря, как Россия 
до Петра I, писал Карл Маркс. Он считал, что Россия не могла оставить в руках 
шведов устье Невы, а также Керченский пролив «в руках кочующих и разбойничающих 
орд». Отсюда ясны упорное стремление, жертвы, которыми сопровождался этот 
неизбежный и объективно необходимый процесс, стремление Петра I к морю.

«Голос истории был услышан — ценою тягчайших жертв русский народ создал флот и 
пробился к морю». (Е. Тарле. Русский флот и внешняя политика Петра I, с. 115).

Великий государственный деятель, дипломат и полководец Петр I являлся и великим 
флотоводцем, создателем нового военного флота России. Петр I в своей записке «О 
начале кораблестроения в России» пишет: «...случилось нам быть в Измайлове на 
Льняном дворе, и, гуляя по амбарам, где лежали остатки вещей дому деда Никиты 
Ивановича Романова, между которыми увидя некое судно иностранное, спросил 
вышереченого Франца (голландец Ф. Тиммерман. — В. Г.), что то за судно? Он 
сказал, что то бот английский. Я спросил: где употребляют? Он сказал, при 
кораблях для езды и возки. Я паки спросил: какое преимущество имеет перед 
нашими судами... Он мне сказал, что он ходит на парусах не только что по ветру 
и против ветру, которое слово меня в великое удивление привело и якобы 
неимоверно.

...И вышенареченный Франц сыскал голландца Карштен Бранта, который призван при 
отце моем в компании морских людей, для делания морских судов на Каспийское 
море; который оный бот починил и сделал машт и парусы на Яузе при мне лавировал,
 что мне паче удивительно и зело любо стало...» Петр перевез потом его на 
Просяной пруд, а впоследствии, отпросившись у матери на богомолье в Троицкий 
монастырь, превратил его в первое место, где он пробовал свои силы, умение в 
строительстве своего будущего флота.

В 1683 году Петр I впервые увидел море и настоящие морские суда и принял 
участие в их плавании. С тех пор морская стихия не отпускала его, овладев 
сердцем и разумом. Из второго путешествия по Белому морю Петр возвратился с 
неукротимым желанием приступить к строительству русского флота. России в то 
время принадлежало два морских побережья — Беломорское и