здоровью, но это не мешало ему прекрасно выполнять свои обязанности, и в общем 
я был им вполне доволен.
      
      За это время войска несколько пополнились, и, хотя с большим трудом 
вследствие недостатка ружей, заменив частью наши винтовки австрийскими, удалось 
довести большую часть дивизий до пятисемитысячного состава, тогда как в начале 
нашего стояния на Буге в дивизиях в среднем было по 3000–4000 винтовок. Людей, 
прибывших на укомплектование, было много, но вооружать их было нечем, и они в 
тылу своих частей обучались, а главным образом, старательно питались хорошими 
щами и жирной кашей, ибо в то время мы еще могли хорошо кормить бойцов. Во 
вторую половину лета 1915 года противник нас мало беспокоил и занимался лишь 
перестрелкой, не жалея огнестрельных припасов, которые у него были в изобилии, 
к большой досаде наших войск. В это время шло наступление немцев и австрийцев 
на наши СевероЗападный и Западный фронты, и пали все наши пограничные крепости,
 между прочим и Новогеоргиевск, который был мне близко знаком.
      
      Хотя Новогеоргиевск считался нашей лучшей крепостью и на него в последние 
годы тратились большие суммы, но по постройке он далеко не был современной 
крепостью и, конечно, не в состоянии был противостоять продолжительное время 
огню современной тяжелой артиллерии. Во время его перестройки на новый лад были 
большие колебания. Одно время, при Сухомлинове, и эту крепость хотели 
упразднить в числе нескольких Других. Перед этим вследствие японской войны и 
некоторое время после нее никаких сумм на укрепление этой крепости не 
назначалось, а затем уже спешно начали строить новые форты и перестраивать 
старые, но к 1914 году эта крепость далеко не была приведена в надлежащий вид. 
Например, ее железобетонные сооружения были такой толщины, что могли 
противостоять снарядам лишь 6дюймовых орудий. У нас было твердое убеждение, 
что артиллерию большого калибра подвезти нельзя а немцы сумели скрыть те 
чудовищные калибры орудий, которые они приготовили для быстрой атаки крепостей, 
что впервые обнаружилось во время прохождения их через Бельгию. Но и помимо 
этого важного обстоятельства уничтожение у нас специальных крепостных войск 
имело пагубное влияние на силу сопротивляемости наших крепостей.
      
      Меня нисколько не удивило известие, что Новогеоргиевск был взят немцами в 
одну неделю: я знал, каков был гарнизон этой крепости. Помимо ополчения, 
которое как боевая сила было ничтожно, в состав гарнизона этой крепости была 
послана из моей армии, по назначению главнокомандующего, одна второочередная 
дивизия, которая была взята мною в тыл для пополнения. В ней оставалось всего 
800 человек; начальником дивизии вместо старого, получившего корпус, назначен 
был генераллейтенант де Витт, который, очевидно, не успел ознакомиться ни с 
кем из своих подчиненных, да и его никто не знал. К нему подвезли для 
пополнения, насколько мне помнится, около 6000 ратников ополчения, а для 
пополнения офицерского состава – свыше 100 только что произведенных прапорщиков.
 И вот, не дав ему даже времени разбить людей по полкам, а полкам сформировать 
роты и батальоны, всю эту разношерстную толпу засунули в вагоны и повезли прямо 
в Новогеоргиевск; там их высадили как раз к тому времени, когда немцы повели 
атаку на эту крепость. Мне неизвестно, успел ли де Витт сформировать там свои 
полки, но я твердо убежден, что он не имел никакой возможности, по недостатку 
времени, придать этой толпе какой бы то ни было воинский вид. А между тем 
считалось, что комендант крепости получил в состав гарнизона регулярную дивизию,
 отличившуюся во многих боях. Можно ли винить коменданта с таким гарнизоном, 
которого он раньше и в глаза не видел, если оказалось, что он сопротивляться не 
мог?
      
      Другая крепость, также хорошо мне известная в бытность мою помощником 
командующего войсками Варшавского военного округа – БрестЛитовск – была еще 
значительно хуже оборудована, чем Новогеоргиевск. Ее форты были еще менее 
современны, а восточный форт и совсем защищен не был, поэтому сопротивляемость 
крепости оказалась нулевой, и при подходе неприятельских сил гарнизон ее по 
приказанию свыше без боя спешно эвакуировался, причем, насколько до меня 
доходили известия, не успели даже сжечь то громадное количество имущества, 
которое находилось в этой крепости.
      
      Во время летнего наступления 1915 года на наши СевероЗападный и Западный 
фронты наши армии отступали чрезвычайно быстро, уступая противнику громадное 
пространство нашего отечества; насколько я могу судить по доходившим до меня в 
то время сведениям, во многих случаях это происходило без достаточного 
основания.
      
      Вскоре после этих горестных событий было обнародовано, что верховный 
главнокомандующий великий князь Николай Николаевич смещен и назначен кавказским 
наместником, а должность верховного главнокомандующего возложил на себя сам 
государь. Впечатление в войсках от этой замены было самое тяжелое. можно 
сказать – удручающее. Вся армия, да и вся Россия, безусловно, верила Николаю 
Николаевичу. Конечно, у него были недочеты, и даже значительные, но они с 
лихвой покрывались его достоинствами как полководца. Подготовка к этой мировой 
войне была неудовлетворительна, но тут Николай Николаевич решительно был ни при 
чем, в особенности же – в недостатке огнестрельных припасов войска винили не 
его, а военное министерство и вообще тыловое начальство. Во всяком случае, даже 
при необходимости сместить Николая Николаевича, чего в данном случае не было,