Авшаров. Он был человек с виду добродушный, но с азиатской хитрецой и, не знаю, 
вследствие ли старости или свойств характера не отличался особым рвением к 
службе и везде, где мог, старался доставить мне неприятности и затруднения. В 
сущности, во внутреннем порядке школы всем управлял я, а он был как бы шефом, 
ничего не делающим и буквально бесполезным. Он старался как будто бы и дружить 
со мной, но одновременно выказывал большую хитрость, заявляя всем 
начальствующим лицам, а в особенности великому князю Николаю Николаевичу, что 
управляет всей школой он и что ему необыкновенно трудно управлять мною и моими 
помощниками. Великий князь Николай Николаевич отлично знал, в чем дело, но 
благодаря генералу Палицыну, его начальнику штаба, считал нужным терпеть 
Авшарова и дальше.
      
      Лично меня это нисколько не устраивало, и поэтому в один прекрасный день 
я написал генералу Палицыну письмо, в котором изложил, что я не настаиваю на 
том, чтобы меня назначили начальником школы, но прошу о назначении меня 
командиром какойлибо кавалерийской бригады, так как не считаю возможным 
оставаться на должности помощника начальника школы и нести все его обязанности, 
не имея никаких прав и преимуществ по службе. Об этом я просил его доложить и 
великому князю.
      
      Оказалось, как мне это было впоследствии сообщено, великий князь все 
время настаивал, чтобы я был назначен начальником школы, и что это был каприз 
Палицына – сохранить такое невозможное положение. В скором времени после этого 
Авшаров был смещен и назначен состоящим в распоряжении великого князя, а я был 
назначен начальником школы. При этом Николай Николаевич мне сказал, что более 
бездеятельного и бесполезного человека, чем Авшаров, он никогда в жизни не 
встречал и что отнюдь не он виноват в том, что Авшарова так долго держали на 
этом месте.
      
      Вскоре затем, по выбору Николая Николаевича, я был назначен начальником 
2й гвардейской кавалерийской дивизии. Она считалась лучшей и, конечно, была 
балованным детищем Николая Николаевича. В ней числились следующие полки: 
лейбгвардии конногренадерский, лейбгвардии уланский, лейбгвардии гусарский, 
лейбгвардии драгунский и гвардейский запасный десятиэскадронный кавалерийский 
полк; кроме того, в этой дивизии числился 2й дивизион гвардейской 
конноартиллерийской бригады. Командирами полков были следующие лица: В. X. 
Рооп, А. А. Орлов, Б. М. ПетровоСоловово и герцог Г. Г. Мекленбургский. Каждый 
из них имел свои хорошие и дурные стороны, но со всеми у меня были прекрасные 
отношения. Все мне верили и считали необходимым стараться угождать мне в той 
или иной степени.
      
      Рооп, человек очень красивый, изящный, корректный, выдержанный, в своем 
полку почти никакой роли не играл, и корпус офицеров его почемуто не любил. 
Что касается Орлова, то он, наоборот, имел громадное влияние на офицеров своего 
полка, и все они очень уважали и любили его. Он сильно пил, и даже эта страсть 
не мешала любви офицеров к нему, а, напротив, как бы увеличивала эту любовь; 
бывали случаи, когда офицеры скрывали от высших начальствующих лиц его дебоши. 
Наружность его была исключительно красивая. Он на моих глазах буквально сгорел, 
будто сжигаемый внутренним огнем отчаяния и горя. Это тот самый Орлов, о 
котором передавали легенды романического характера. Я уверен, что ничего 
грязного тут не было и не могло быть, но что им увлекались – это верно. Отчасти 
благодаря этим увлечениям, вернее, одному из увлечений он и погиб. Заболев 
скоротечной чахоткой, он был отправлен в Египет, но не доехал туда, умер в пути.
 Я чрезвычайно сожалел о ранней его смерти.
      
      Командир гусарского полка ПетровоСоловово был честнейший и 
откровеннейший человек; я очень его любил. Не знаю, где он и что с ним 
случилось. Что касается герцога Мекленбургского, то он в мое время закончил 
командование своим полком и вскоре затем скончался. Герцог был большой чудак, и 
как он ни старался быть хорошим полковым командиром, это ему не удавалось. Он 
был очень честный, благородный человек и всеми силами старался выполнять свои 
обязанности. Женат он был на очень умной и энергичной женщине – Наталии 
Федоровне Вонлярской (графиня Карлова); она много способствовала смягчению 
странностей его характера.
      
      Сдал он лейбдрагун при мне графу Келлеру, известному своим необычайным 
ростом, чванством и глупостью. Келлер был человек с большой хитрецой и карьеру 
свою делал ловко. Еще когда он был командиром Александрийского гусарского полка,
 в него была брошена бомба, которую он поймал на лету и тем спасся от верной 
смерти. Он был храбр, но жесток, и полк его терпеть не мог. Женат он был на 
очень скромной и милой особе, княжне Марии Александровне Мурузи, которую все 
жалели. Однажды ее обидели совершенно незаслуженно благодаря ненависти к ее 
мужу. Это было в светлый праздник. Она объехала жен всех офицеров полка и 
пригласила их разговляться у нее. Келлеры были очень стеснены в средствах, но 
долговязый граф стремился задавать шик (чтобы пригласить всех офицеров 
гвардейского полка разговляться, нужно было очень потратиться). Хозяева всю 
ночь прождали гостей у роскошно сервированного стола и дождались только 
полкового адъютанта, который доложил, что больше никого не будет.
      
      Затем распространились слухи, что офицеры решили побить своего командира