Под трубный звук, под звон кимвалов
    С челом пылающим… назад…
    Пришли тринадцать генералов,
    Но… много менее солдат…
      
      Громы и молнии понеслись на бедного Симборского от высшего начальства. 
Особенно был обижен генерал Гейман16, отличившийся под Ардаганом и сплоховавший 
под Зевином. Симборский во время одной пирушки опять обмолвился по его адресу:
      
    Прощай, друзья. Схожу с арены,
    Отдаться силе все должны,
    Я гибну – жертвою измены…
    Измены – счастия войны.
      
    Из шутки, сказанной вполпьяна,
    Устроить пошлость и скандал
    Не смог бы витязь Ардагана,
    Сумел зевинский генерал.
      
      После этого судьба нашего веселого, талантливого 
журналистакорреспондента была решена окончательно: его выслали из пределов 
Кавказской армии, и русская публика была лишена возможности читать правдивые и 
талантливые статьи о войне.
      
      Вслед за тем выяснилось, что наш отряд, обложивший Карс, должен снять 
осаду и уходить, что и было сделано очень искусно и спокойно. Турки заметили 
наше отступление, лишь когда мы окончательно ушли. Мы отошли перехода на два 
назад и стали на месте, где в прошлую войну, в 1854 году, было сражение при 
КюрюкДара. Нам было указано, где войска должны остановиться в случае 
наступления турок, и обозначены позиции, которые каждая часть войск должна 
занимать. Но мы эти позиции не укрепляли, относясь к туркам слишком свысока, 
чтобы в их честь рыть землю. Турки наступали по горам очень осторожно. Мы же 
беспечно шли внизу по долине, нисколько не беспокоясь. Когда мы остановились, 
они тотчас же остановились над нами и закрепились. В таком положении мы 
простояли довольно долго друг против друга.
      
      В это время Эриванский отряд генерала ТерГукасова также потерпел неудачу 
и отошел в деревню Игдырь, где и остановился. Там русские совершенно так же 
стояли внизу, а на горных высотах над ними стояли турки. Решено было начать 
наступление Эриванским отрядом, а потому к нему в подкрепление послали бригаду 
конницы (в которую входил наш полк и, кажется, КизляроГребенский казачий) под 
начальством генералмайора князя Щербатова.
      
      Этот князь был в своем роде «оригинал». Он всегда говорил: «Я люблю, 
чтобы вверенная мне часть была всегда сыта и довольна, и я ей эту сытость 
устрою на счет жителей». К счастью для последних, они по дороге в Эриванский 
отряд не попадались, ибо мы шли по совершенно обнаженной равнине, где 
решительно ничего не было.
      
      В три перехода мы дошли до Игдыря, где и расположились. Тут мы простояли 
довольно долго (месяца полтора), ничего не предпринимая. Раз только турки сами 
перешли в наступление, и, вероятно, не особенно охотно; они стали медленно 
спускаться с гор. Все войска по тревоге выступили и заняли назначенные им 
позиции. В нашей бригаде артиллерии не было, но была ракетная батарея, которая 
вместе с артиллерией нашей пехоты и открыла огонь по спускавшимся туркам. Турки 
остановились, а затем спешно удрали обратно в горы, чем это дело и кончилось. –
      
      К концу лета наша бригада была отозвана назад в главный отряд, чему мы 
очень обрадовались, так как в Игдыре мы находились без обоза, и большинство из 
нас имели на себе только одну рубашку. При той страшной жаре, которая летом 
обычна в этом крае, это обстоятельство было мучительно. Обыкновенно мы делали 
так: раздевались догола и садились под бурку, а белье кипятили в котелке, затем 
вывешивали на солнце. Плохо было и с пищей В то время походных кухонь не 
существовало. Когда войска стояли на месте, то они варили себе пищу в котлах. 
Когда же войска находились в движении или без обоза, как мы, то продукты 
раздавались по рукам, и каждый варил себе, что мог. В этом отношении солдаты и 
офицеры страдали одинаково.
      
      Тем же порядком мы вновь вернулись в главный отряд. Мы очень удивились, 
что застали войска отряда в другом положении, чем в то время, когда мы его 
оставили. Оказалось, что накануне нашего прибытия турки атаковали своими 
главными силами наш отряд, сбили его и заставили несколько отступить. Это всех 
очень сердило, и все серьезно обижались на врагов, что «те осмелились нас 
атаковать». В таком презрении мы держали тогда турок! Прибыв в Башкадыклярский 
лагерь, мы расположились на назначенных нам местах и вошли в курс обыкновенной 
жизни в лагере. Каждый день один дивизион ходил в сторожевое охранение, а 
другой отдыхал. Иногда же мы делали экскурсии в сторону врага.
      
      Так наши части и турки стояли Друг против друга до конца сентября. За это 
время к нам подошло подкрепление: 1я гренадерская дивизия, два оренбургских